– А если выкинуть веревки? – акула невольно подалась чуточку вперед, словно хотела услышать ответ дракона хоть немного, но раньше.

– Если выкинуть веревки… – глаза Артака блеснули жёлтым… – Тот кто выкинул верёвки из своих рук может по праву считаться меньшинством из меньшинства, – он захохотал, – ибо и в меньшинстве всегда будет своё большинство, и по сравнению с меньшинством меньшинства оно тоже будет ошибаться. И полностью отказаться от управления, полученного хоть и по праву, пустить повозку по воле ветра могут совсем немногие.

– Но почему большинство всегда ошибается? – акула внимательно слушала, и чувствовалось что эта тема ей интересна.

– Потому что природа не заинтересована в мыслящем большинстве, – серьёзно ответил дракон, – потому что природе необходимы исполнители её необходимостей, а никак не их инициаторы. И именно поэтому любое большинство всегда будет использоваться самим обществом для наиболее неквалифицированной работы – несложной умственно, но сложной физически. Природе нет НЕОБХОДИМОСТИ в более чем паре-тройке одарённых людей на сотню-две. Если же речь заходит о гениях, то можно говорить и об одном на миллион, а то и на миллионы, – Артак откашлялся и закончил:

– А если у природы нет такой необходимости, то соответственно, она и не будет реализована тем самым сознанием, о котором мы говорили – сознанием цельным и неделимым, сознанием всеобщем. Ибо реализовываются только необходимости, но никак не желания, кому бы они ни принадлежали.

– Но кто определяет эти самые необходимости? – Агафья Тихоновна вся превратилась во слух, – тот, кто держит верёвки в своих руках?

– Нет, – дракон невесело усмехнулся, – тот, кто держит верёвки лишь руководит. А тот кто нашёл в себе мужество их бросить – тот и определяет действия тех, кто руководит. Потому что имеющий столь поразительное мужество сам превращается в природу, и следовательно – сам определяет эти природные необходимости, которые неизменно реализуются через держащих, а уж потом – через скованных.

– Но кто же это?

– Кто? – Артак громко рассмеялся, – я не знаю кто. Но одно я точно знаю – каждый ДУМАЮЩИЙ участвует в процессе.

– Каждый?

– Без исключения.

– Вы говорите серьёзно? – Агафья Тихоновна внимательно смотрела прямо в глаза Артака, которые вновь осветились жёлтым солнечным светом.

– Как никогда серьезно. Но сейчас это не главное, к этому вопросу мы с вами вернемся в своё время. Сейчас речь не об этом.

– Да, да, – словно опомнившись от сна, акула встрепенулась, – сейчас есть вещи и поважнее. Итак, насколько я поняла, мы нашли разбитое человеческое сознание, так ведь? Разбитое, но не потерянное, да?

– Всё так, всё так, – Артак продолжал мелко и часто кивать головой, держа в лапах зеркальный осколок, – всё так, хотя может быть и совсем наоборот. Разрушенный, а не потерянный дом, как и разрушенное сознание, может говорить нам лишь о глубине возникшего вопроса, но отнюдь не о невозможности его решения, – дракон подобрал ещё один осколок и попытался совместить их, держа в передних лапах, и вдруг улыбнулся так чисто и искренне, что от одной его улыбки вокруг стало светлее, а мысли прояснились сами собой, – милая Агафья Тихоновна, ну конечно же, сознание не только разбито! Оно совершенно однозначно потеряно! Совершенно однозначно! Потеряно! – дракон громко и весело рассмеялся, – Потеряно! Потеряно! Никаких сомнений более!

– Но почему?

– Ответ, как всегда, кроется в самом вопросе! – Артак пришёл в замечательное расположение духа, – ведь вы только что сами сказали что мы его нашли, правильно?

– Да! Нашли! И что?