Турникет сделан из симпатичного беленького пластика. К величавому серому граниту он привинчен аккуратненькими шурупчиками. Если поднести билетик к окошку турникета, прибор пискнет и пропустит вас внутрь.
Под напором граждан, спешащих припасть к роднику мировой культуры, турникетик слегка покривился, но огонек на реле все еще горит и машинка трудолюбиво попискивает, доказывая на деле, что и мы, потомки великих, способны кое на что. Например, на то, чтобы привинтить к вечной стенке писклявый кусок пластика.
Примерно так же и с этими лодками.
Вот разве что – в карнавал.
Знаете, сделайте это один раз в жизни. Хоть один. Поселитесь в кемпинге на окраине Падуи[35] или в хостеле в каком-нибудь Марконе[36]. Купите самую дешевую пластмассовую масочку в лавке у вокзала – и отправляйтесь в путь.
И выбросьте карту. Пусть Светлейшая кружит вас переулками, обманывает мостами и каналами, уводит и путает, чтобы выкинуть потом, ошалевшего и счастливого, на огромную площадь, в толпу, звон, грохот и музыку.
Есть тысяча мест, где можно прочесть самое умное и подробное и про традиции, и про ритуалы, и про символы древнего Карнавала…
Я скажу два слова про главное.
Перед погружением в тишину и молчание Великого Поста Жизнь ПРАЗДНУЕТ.
Детство – в смешных платьишках и бантах празднует свое первое потрясение и изумление от яркости и торжества существования.
Юность – в дешевеньких забавных плащиках и аляповатых масках с перьями и блестками – свою неповторимую красоту, которая не кончится никогда, потому что состарятся те, кто сегодня всю ночь танцует у моста Риальто, а на смену им вырастут и расцветут дети… А их, нынешних, прекрасная зрелость пусть выйдет на эти вечные улицы и площади во всей своей роскоши.
А старость и немощь… пусть будут прекрасны по-своему, и пусть старость не отнимет радости. Потому что жизнь, в сущности, про это. И Пост про это.
Что уж говорить про Пасху.
Свои первые фотографии с карнавала я делаю исподтишка, мне кажется, что это неловко.
Но происходит меленькое чудо, и дамы в кринолинах делают реверанс навстречу моей старенькой камере. Потом я понимаю, что неписанный кодекс карнавала велит всем, кто нарядился в костюмы, улыбаться и позировать фотографам. Любым, даже таким, как я.
Мои московские друзья влюблены в Карнавал.
Всю долгую российскую зиму Сережа шьет удивительные платья, а Таня, наша подруга, профессор Московского университета, выбирает наряды для этой удивительной недели.
Шляпы, перья, парики, кружева, перстни и перчатки… Неважно, что все это только бутафория, главное – Она, Светлейшая, а уж ничего более настоящего, чем она, – не придумаешь…
Утром мы наряжаемся.
Мне Сережа сшил невероятной красоты плащ, отделанный черными вороньими перьями. На Тане настоящее платье с самым натуральным кринолином…
Мы выходим переулками на площадь у ворот Арсенала.
От ослепительных красок кругом идет голова. Дожи и догарессы, шуты, клоуны, вампиры… Дамы в мехах и настоящих изумрудах. Мальчишки и девчонки в курточках, оклеенных желтой монтажной лентой и с пчелиными крылышками из картона. Стайка эльфов и целое семейство королевских мушкетеров. Львы Арсенала смотрят на гуляющую веселую толпу, и на львиных мордах можно разглядеть ухмылки.