Однако чья эта земля? На территории какого улуса они базируются? Такая речка да аласы везде есть. Кругом тайга, далей не видать – где они?

– Давайте, ребята, в темпе! – Таборовой всё равно, где командовать.

На краю аласа разноцветные палатки выросли, словно ядовитые грибы на поляне. Забудь про вековую тишь, тайга, крепись!

Сказали, собраться у костра. Кого-то нет, однако. Ха, парочка удалилась – нет Маши и Сергея.

– Ушли к раскопкам. – В лице Захаровой Дуни адвокат нашёлся.

– Ну-ну! – Керемясова улыбается.

А где сам хозяин гарема, в стране грёз спрятался?

– Вон идут!

Из леса выходят Маша с Сергеем.

– Мы вас ждём! – Машет им Таборова.

Маша расцвела. Тут и Костя нарисовался, на Сергея косо смотрит. Борец смущён, немного остыл, бальзам для души-то рядом.

Таборова начинает церемонию. Талант тамады оказывается у неё, будто заранее подготовилась.

Природа! Романтика! Отчего же не закрутить роман? Костя явно упускает свой шанс. Как назло, Серёжка мешается, лезет со своими дурацкими шуточками. Под конец достал:

– Ладно, ладно, ты всё сказал?

– Ты послушай. Вот, однажды… – Тот прилип и всё.

– Мира, ты откуда? – Лишь бы он отстал, Костя придвинулся к стопудовой однокурснице.

Та обрадовалась, а у нее зубы красивые. Хоть одно достоинство у человека. Она из восточных улусов, у них, говорят, отменное здоровье. На них надо заглядываться, затем и жениться, но у неё живот колыхает, как студень – фу, не надо! Это она сейчас такая, а что будет потом? Два центнера – это слишком.

– Да… – Как избавиться теперь и от этой Миры.

А Захарова вообще тяжелый случай. Лицом не вышла, да и характер дрянной. Такая вся нервная, издёрганная, куда дальше-то. Даром не нужно такого счастья. Света…

– Танец живота хотим! – не успел подумать, уже ляпнул.

– Пошёл!

Топик живот почти не закрывает. Всё у неё там колышется – глаз не оторвать. Это не целлюлит, это почти мышцы, покрытые милым для глаз жирком. Потрогать бы… Интересно, он у неё мягкий или нет, да какая разница, лишь бы баба была. Вдруг ему захотелось кого-нибудь потискать. Серёжку прогонит и… с кем замутить? В гареме тесновато. Так, кого выбрать?

– Маши да наташи и все наши! – сейчас как заорёт.

– Позови меня тихо по имени, ключевой водой напои меня, – начинает препод и все тут же подхватывают.

– Позови меня на закате дня, позови меня грусть-печаль моя… – отчего-то ставшая ментовской, песня льётся над тайгой.

В таком случае: «Маджым!». В гареме никакого порядка, пора с этим кончать. От этой эмансипации одни беды да несчастья. Скоро мужчин-то не останется, все уйдут раньше времени, лишь бы подальше от этих стерв. В старину хорошо было. Мужчинам. А женщина… Она разве человек, так, придаток, ну, или вместо украшения.

Девочки оживились. Улыбаются всё время, как дуры. Или украдкой что-то пьют? Что-то подозрительно все вдруг развеселились. Это заговор? Костя тут вспомнил про свой контрабандный товар. Подпрыгнул от радости. Ну, держитесь! Сейчас он заправится и покажет… Даже если настроение ноль, вмиг исправит. Начал туда-сюда бегать. У него своё собственное посвящение. Если коллектив не хочет принять его, то ему наплевать на них. И настроение появилось, и настрой. Красота! Вокруг столько девок, выбирай на вкус. Надо и тут перевёртышем быть, в тайге одному не выжить.

Опять нырнул в свою палатку. На этот раз вышел оттуда слишком уж радостным и возбужденным. Правда, этого никто не заметил. Все радуются, сегодня же их день. Живи и радуйся, пока ты молодой. Ему хозяином тайги не стать, а гарема вполне возможно.

Боевое крещение

В гареме они вдвоём остались. И когда это он свалился? Кого, наконец, выбрал? Помнит, начал с Таборовой. Неужели, он со старостой уединился? И такое счастье не помнит. Однако она лихо храпит. И красота бывает с нюансами. А что было? Вообще, между ними что-нибудь было или нет? Он и Таборова! Вот это да. Такое раз в жизни бывает, а он ни черта не помнит. Можно же повторить. Вскочил, было, да обратно свалился.