– Или к Берестову примазаться? – Это он, о чём?

Латынь надо зубрить, а не Берестовым бредить. Долина Смерти ему всё равно не светит, туда одних ботаников возьмут, если туда вообще возьмут студентов. Это же сомнительное предприятие, Берестов головой отвечает. Хотя его голова дорогого стоит, всё же не стоит туда соваться, мало ли что.

В погоне за прошлым

– Debes, ergo potes! – Ура, проскочил!

Хотеть мало, делать надо. Ты должен, значит, ты можешь. Зачёты позади, а экзамены… Тут главное не знания, а умение.

– Amat Victoria curam! – он же уже сдал латынь, заело что ли.

Перевёртыши всегда в выигрыше. Он это сделал! И экзамены позади! Не это ли счастье? Но… рано обрадовался – чёртова комиссия его тут же забраковала. Сказали, можешь осенью в музее практику пройти – утешили! Вместо дыма от костра бумажную пыль глотать, вместо таёжной или полевой романтики тишь да благодать архива – это же финиш. Тут Костя засуетился. Выход всегда есть. Для чего блат существует, вот и пользуйся им. Между тем, берестовым зелёный свет дали. Первая разведывательная партия улетела в дальний Айхал. Говорят, сам Берестов здесь остался. Что интересно и весьма досадно, однокурсница Кости ботаничка Маша Солдатова поехала. Ну, лучшая студентка и что – ей всё можно? Она-то, конечно, никакую комиссию не проходила. Подмазалась к Берестову, тот и помог. То-то этой зимой в Пушкинке тусовались, несколько раз своими глазами видел, как они вдвоём сидели. Два ботаника – вот тебе и романтика. А Солдатова умна. Уже сейчас о карьере думает, не то, что некоторые. Из студентов больше никого не взяли, а так желающих было море. Из органов взяли. Из прессы всем известную Болтунову. Эта охотница за сенсацией, если даже там ничего не найдут, что-нибудь да выкопает или придумает. Секретная миссия у них что ли, по-быстрому и улетели. А Олёкминский вариант само собой отпал, все деньги на Айхальский проект угрохали. Наверняка, за город поедут, и то хлеб. Палаточный городок, песни под гитару, купание в речке – это же рай после напряжённого семестра. У Кости какую-то аномалию в сердце нашли. И что – он же не будет там тяжести таскать. Дома на сенокосе работал и жив до сих пор. Другие тоже пьют и курят и ничего, может, сердце у них стальное.

Дни идут, а Костя так между небом и землей ходит. Хуже томящей неизвестности ничего нет. Стройотрядовцы тоже уехали. Там уж точно вкалывать придётся. Домой звонил – те подлили масла в огонь. Зачем ехать, в городе оставайся. Это лучше, чем старые могилы ворошить, грех на душу брать. Их тут и заело. Может, зараза какая там зарыта или древнее проклятие. То да сё – задолбали, одним словом. На дворе двадцать первый век – какое, блин, проклятие да заклятие? Это в мифах да сказках, пусть языковеды и другие «веды» ломают голову. У него своя дорога. Он посвятит жизнь погоне за прошлым (тоже призрачным?). История странная наука – без чётких ориентиров и границ, где факты и искажения так переплетены, что их не различить. История вмиг может оказаться той же иллюзией. А вдруг, попутно и клад найдут? Вот те на!

– Золото не к добру находят. Это вообще нельзя трогать! – Костина мать никак не успокоится.

– Да ты что, мама, золото добрым или злым не бывает, это же просто золото!

– Оно может быть заговорённым.

– Я государству сдам, а двадцать процентов от его стоимости мои. Я же не буду под матрасом хранить.

– Всего двадцать процентов! – и тут она недовольна.

Чего шуметь, зря на переговоры деньги тратить – можно подумать, клад уже найден.

– Был бы у меня металлоискатель! – мечтает Костя.

Он что, на самом деле собрался клад искать? Слава богу, купил только лопаточки да кисточки. Кажется, он в душе уверен, что всё равно поедет на практику. В конце оказалось, что желающих меньше, чем положено, и Костю взяли.