– Я хоть в избушку на курьих ножках, лишь бы в тепло! – закричала Марина.

– И я в избушку хочу! – смеясь, заголосила Надя.

Девчонки были уже изрядно навеселе.

В Старых Бобовичах, состоящих всего из трёх-четырёх улиц, было уже темно. Большинство ветхих деревянных домов было заброшено. То здесь, то там в окнах мерцал тусклый свет. На главной улице деревни горело всего три фонаря. Средний из них как раз освещал фронтальную стену старого, с тремя небольшими окнами, деревянного дома бабушки, оставившей в наследство Марине эту хибару.

– Поставь свою машину здесь, под фонарём! Никто её тут не тронет! – тихо сказала Марина Серёге, – а мы пока пойдём в дом.

– Идите, идите! Я догоню и пакеты с едой принесу! Только свет организуйте там, Колюха! – ответил он.

Пройдя сквозь скрипучую калитку, мы с Мариной и Надей взошли на подгнившее деревянное крыльцо. Пошарив под козырьком над входной дверью, Марина достала ключ. Когда мы вошли в тёмное помещение, в нос ударило прелым, сырым воздухом. Я посветил своей зажигалкой и нащупал выключатель на стене.

После щелчка свет не загорелся…

– Тут надо будет пробки ввернуть, – плотно прижавшись ко мне, испуганно прошептала Марина. – Вон он, электросчётчик, на стене! Видишь? – рукой указала она.

Мы зажгли свет в доме и вошли в большую гостиную. Возле двух окон, выходящих на улицу, стоял большой диван. У противоположной стены были: кухонный буфет, газовая плита, шкаф и холодильник. Напротив входной двери была другая дверь в ещё одну комнату, видимо, спальню с одним окном. Рядом с ней находилась большая мазаная русская печь. А посередине комнаты стоял деревянный обеденный стол.

– О! Вот это красота! – одобрительно сказал Серёга, входя в гостиную. – Колюха, можешь растопить печь? А девчонки пока на стол накроют!

– Нет вопросов, – с энтузиазмом ответил я и осторожно вышел в

пристройку, где уже имелось немного сухих, по-хозяйски наколотых, берёзовых дров.

Через полчаса в комнате стало уютно, сухо и тепло – печь, потрескивая, с удовольствием делала своё старое привычное дело. На широком обеденном столе уже аппетитно благоухал всякими ароматами наспех собранный ужин, на сковородке брызгала во все стороны раскалённым топлёным салом яичница, крепкое спиртное охлаждалось в холодильнике…

За ужином мы беззаботно болтали, рассказывали всякие смешные истории и анекдоты, хохотали от души, казалось, что с этими весёлыми и милыми девчонками мы были знакомы уже целую вечность.

– Ну, а теперь – всем баиньки! – громко скомандовал Серёга, не

дожидаясь того момента, пока все повалятся с ног от усталости.

– Чур, мы с Серёженькой ночуем в спаленке! – Надя подняла руку вверх, словно школьница за партой.

– Ах, ты моя умничка! – Серёга подхватил её на руки, – пошли-ка со мной, пошли!

И он унёс её в соседнюю, очень маленьких размеров, комнатку с железной панцирной кроватью, устланной какими-то перинами.

– А мы с тобой здесь? … – нерешительно и тихо спросила Марина, пристально посмотрев мне в глаза…

Мы вдруг встретились с ней тревожными взглядами!

– Ну, а где ж ещё? – с напускной безысходностью произнес я, встал со стула, разложил диван и щёлкнул выключателем. На нас обрушилась темнота… Сквозь окна прямо на диван падал яркий свет уличного фонаря.

Я разлёгся на нём и протянул ей руку:

– Иди ко мне… – прошептал я Марине.

Она молча достала из шкафа постель: простынь, одеяло, пару подушек, а затем опустилась рядом со мной на диван.

Мы лежали с ней рядом, залитые ярким лунным светом, проникающим с улицы через окно, страстно целовались и долго наслаждались друг другом! Марина ласкала и гладила меня, я же целовал её белое, очень роскошное и упругое тело… Она сочилась, тяжело дыша, ещё и ещё, тихо постанывая! Я то и дело припадал губами к её сокровенным интимным местам, от чего её кожа постоянно покрывалась крупными мурашками… Время от времени и по моему телу тоже пробегал завораживающий озноб! Начав совсем незаметно, я всё настойчивей атаковал её сладостный запрет, а она издавала жалобные стоны, из её глаз струились тихие и радостные слёзы…