Постовой, сидевший в ней, увидел мой «Пассат» и высунул в своё

боковое окно предмет, похожий на радар. Потом он тронулся с места и по газону, разделяющему полосы движения, поехал нам навстречу!

– Смотрите, смотрите, святой отец! Видите, вон ту машину с мигалками?

– Да, вижу!

– Она же не стоит на месте, а едет! Верно?

– Да, сын мой, – согласился поп.

– Обратите внимание, что у меня спидометр сейчас показывает девяносто километров в час! А она сейчас едет нам навстречу со скоростью где-то пятьдесят километров в час! Поэтому радар в руке гаишника наверняка сейчас показывает скорость около ста сорока километров в час!

– Да, наверное, – он одобрительно кивнул.

– Так вот! Сейчас этот гаишник меня остановит и начнёт вымогать деньги за превышение скорости!

– Да, ну? – недоверчиво сказал поп.

Я не спеша приближался к патрульной машине, сбрасывая скорость, и, наконец, уже еле-еле катился по крайней правой полосе, когда постовой, остановившись, не торопясь, вышел из машины, медленно пересёк проезжую часть и махнул мне жезлом, отдавая команду остановиться. В левой руке он держал радар! …

– Разве я что-нибудь нарушил? – спросил я, выходя из своего автомобиля, который остановил метрах в двадцати от постового.

– А что вы ещё можете нарушить на трассе кроме скоростного режима? – вопросом на вопрос ответил мне наглый гаишник.

Тем временем, прихватив из бардачка документы на свой автомобиль, я медленно приближался к нему.

– Любопытно! Какие же показания зафиксировал этот ваш замечательный радар? – ехидно поинтересовался я.

– Сто сорок километров в час! – гордо выпалил постовой.

– Вот видите, батюшка, что я вам говорил? – как бы игнорируя его присутствие и слегка обернувшись к подходившему к нам священнику, наигранно и весело воскликнул я, – у меня на спидометре было девяносто! Батюшка – свидетель! А вы ехали навстречу со скоростью где-то пятьдесят километров в час и на ходу фиксировали мою скорость! Вот вам и сто сорок на радаре!

– Да что вы такое говорите? Этот радар так скорости не складывает! – заревел постовой.

– Зато вы складываете… денежки себе в карман, обирая несчастных водил! – вплотную приблизившись к нему, заорал я.

– Ах, ты охальник эдакий! – громогласно произнёс поп, заглушая и меня, и этого постового, – я направляюсь к президенту Лукашенко на

совещание! Предъявляй свои документы и номер бляхи!

Гаишник опешил и отступил назад на несколько шагов, отдаляясь от наступавшего на него попа:

– Вы не правы, не правы, не правы вы… уезжайте отсюда, быстро уезжайте!

Постовой почти бегом добрался до своей машины, вскочил в неё и уехал…

Поп негодующе посмотрел ему вслед:

– Ох, охальники эдакие! – он гневно сжал кулаки, обливаясь обильным потом, и нервно краснел…

Мне было смешно!

– Да не волнуйтесь вы так, батюшка! Спасибо, конечно, что вы спасли меня!

– Ох, охальники… – не унимался он.

Вскоре я подъехал к кольцевой автодороге Минска. Мы с батюшкой тепло распрощались, и он сошёл на автобусной остановке, а я повернул направо и выехал на объездную дорогу.

Мой взгляд невзначай упал немного ниже панели управления автомобилем на консоль, где располагались колёсики включения подогрева сидений. Я с ужасом выпучил глаза! Над колёсиком подогрева пассажирского сиденья, где только что сидел поп, горел зелёный индикатор… Подогрев его сиденья был включен на всю катушку! Видимо, он оставался в этом включенном положении ещё с ночи, когда я на этом сиденьи спал и забыл его выключить! …

Дикий хохот вырвался из моей груди! Теперь я понял, почему поп краснел, пыхтел и обливался потом всю дорогу – сиденье было почти раскалено, когда я потрогал его ладонью правой руки! Требуха моего священника, должно быть, кипела внутри него! Я заливался громким смехом, и в то же время мне было жутко стыдно перед батюшкой, я корил себя за такую невольную оплошность! Вот уж действительно – и смех, и грех!