Франтоватая дама демонстративно повернулась к техничке, давая понять – разговор окончен.

– Но… нам некуда идти. – Лидерский запал потускнел. – Мы из Брянска.

– Как же вас в такую даль занесло?

– Говорят, у вас лучшая в мире кафедра «Авиадвигателей»!

– АДэшники – элита политеха. – Главная кивнула и тут же исправилась: – Технического университета. Что ж мне с вами делать? – Зажатая авторучка пристала к губам.

– Может, в семьсотседьмую поселим? – Дама вдоль стены качнула сдобной грудью, растянув широкую улыбку желтоснежных зубов.

– А кто у нас там?

– Помазан и Дукаревич. – На второй фамилии женщина вздохнула, точно сдувая напасть.

– Хорошую компанию подобрала. Один – кришнаит, другой – бабник… Ладно, так тому и быть. Поднимитесь на седьмой этаж, скажите – я велела. Да, чуть не забыла, меня зовут Любовь Николаевна, комендант общежития. А это Лилия Сергеевна, кастелянша. Погодите! Запишу ваши фамилии.

– Забаровский.

Руслан на цыпочках заглянул в тетрадь, выводит: Заборовский.

– ЗабАровский. – Юноша вежливо кашлянул. – Не от «забора», а от «забарывать».

Комендантша ловко пририсовала палочку к нолику, с Малышевым оказалось проще.

Конура лифта долязгала до назначенного этажа. Ребячьи глаза вчитывались в цифры секций: 721-724, 725-728…

– Не подскажите, где семьсотседьмая? – Ведущий остановился перед двумя девушками, дымящими у балкона.

– В другом крыле. – Низкая брюнетка махнула сигаретой, указывая обратный путь. Подсказка прозвучала густым басом, словно женские связки подменили мужскими.

Брянцы отпрянули, раскатили глаза, поспешили прочь.

– Привет Олежке! – догнал кашляющий бас.

Пройдя квадрат безлампового перехода, в одном из закутков симметричного крыла друзья отыскали нужную комнату. Короткий стук в зеленую фанеру. Попятившаяся дверь. Раскуренный фимиам. Взору предстала каморка с грязной желтизной обоев. Коричневые полки под учебники. Напротив входа голубой стол с электроплиткой, темно-зеленым чайником, сковородкой, хлебом, майонезом. Под столом мешок картошки. Три шкафа с антресолями, будто продолжение стен. Дырявые ставни окон. Две заправленные кровати по разные стороны центрового стола с кожаной обивкой столешницы. Две койки с сетками пружин, примыкающие спинками к другим. На подоконнике прилег зеленый радиоприемник, размером с пачку сигарет.

Чадя кадилом, по комнате парил парнишка с соломенными волосами, выкрикивая «Хари, Кришна! Хари, Рама!» На кукольном личике с просветленными глазками – бровки ромбиком, носик с задранностью. На субтильном теле серела длинная рубаха из индийских фильмов, а вместо штанов – причудливо намотанная простыня.

На левой кровати в позе чтения Достоевского лежал худой парень облезлого типа, точно бомж, вынутый из люка, отмытый и одеколоненный. От курчавой коричневости спускались поседевшие бакены. Заурядный овал лица, буратинистый нос, узкие губы. В серых глазах мерцала усталость от жизни. Несмотря на жару, парень возлежал в синем жилете мехом внутрь. Перед кроватью стояли тапочки в серую полоску.

– Это чо за явление Христов народу? – глухо прошипел лежащий. Раскрытая книга придавила пузо.

– Подселяемся к вам. – Руслан поставил синюю сумку на хлипких колесиках. – Комендант сказала.

– Слыхал, Санек? Одних не успели отчислить, как других подкинули. И перестань дымить, задрал уже! Мне так курить в комнате не разрешаешь.

– Не обращайте внимания. – Кришнаит искрился внутренним светом. – Проходите, располагайтесь. Меня зовут Саша, второй курс ДПМ, с Лысьвы, это Олег – пятикурсник с Кунгура, как досдаст сессию, будет дипломником. Выбирайте кровати.