Ягодкин решил блеснуть перед подругами. Вышел, запел Титомира «Делай, как я». Натужный рэп, сопровождаемый клешнями рук перед собой. Класс кисло взирал, лишь кумушки умилялись. Поймав презрительный взгляд старосты, Денис вытянулся в струнку и запел:

– «Наверх вы, товарищи, все по местам…»

В патриотизм человека, секундами ранее мычавшего рэп, верилось с трудом. Ягодкин сдался, вернулся на место, попав в восторженные шепотки подружек.

– Есть еще желающие? Нет. Думаю, приз должен достаться… Денису! – Илья Иванович мелко мстил любимцу. – Все-таки две песни спел, количеством взял, так сказать.

Малышев стал белее мела, окаменел, словно обернулся на Содом и Гоморру. Сердце бешено колотилось, предрекая инфаркт.

– Подождите! – Руслан вскинул руку.

Момент требовал решительности.

– Маяковский. Коронка, – скорее для собственного успокоения шепнул приятелю Забаровский.

Руслан величественно прошествовал к «лобному месту», справляясь с волнением. Размашисто развернулся, приготовив руки для жестикуляций, застыл в МХАТовской паузе. Девчонки еле сдерживались: улыбки потянулись до ушей, ротики попискивали. Варивада оценочно щурилась, сдерживая ухмылку. Скрипкин толкнул соседа: «Щаз выдаст!» Глеб затаил дыхание – вся надежда на друга, с Ягодкиным договориться трудно, заломит цену. Малышев перебирал пальцы, нажимая на ногти, словно играя гамму.

– «Я сразу смазал карту будня»! – Декламатор с надрывом в голосе рубанул от плеча, будто саблей.

Зрачки одноклассников расширились.

– «Плеснувши краску из стакана»! – Воображаемая тара плеснула от бедра.

На «Я показал на блюде студня косые скулы океана» класс бился в истерике. Историк подрагивал телом, от смеха выступили слезы.

– «На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ», – отрывисто, по слогам, отчеканил декламатор и застыл, склонив голову в наигранной задумчивости.

Минуту класс стонал. Потом начал стихать басовитый гогот скрипкинской компании. Илья Иванович и девчонки утирали сырость с глаз. Чтец сочувствующим взглядом прошелся по рядам.

– «А-а… вы ноктюрн сыграть могли бы… на флейте водосточных труб?» – Большой палец указал за спину, точно на трубы. – Это Маяковский, господа!

Короткий кивок вместо поклона. Мягкие хлопки учителя потонули в восторженных аплодисментах. Взрослая сдержанность в выражении чувств придет позже. Верный друг сиял в предвкушении.

– Сомнений нет, – заключил историк, – победил Руслан Забаровский! – Передавая фолиант и пожимая руку, добавил: – Порадовал. Молодец! Не ожидал.

С самодовольной улыбочкой триумфатор вернулся на место, от души хлопнул книжкой по парте.

– Вот такие мы – скромные супергерои! – Руслан подхватил понравившуюся фразу.

– Продолжим урок. – Илья Иванович озвучил новую тему, принадлежа к когорте учителей, обучающих до последнего.

Волосатые руки Глеба потянулись к трофею.

– Куда? – Забаровский изобразил шлепок по пальцам. – Руки прочь… от Советской власти.

– Да ладно, ты ж для меня выиграл.

– Не обольщайся, мальчик. – Победитель глянул свысока.

– Неужели будешь читать?

– Обязательно.

Обескураженный выдох долго тянулся из уст приятеля, но вскоре он созрел до предложений:

– На что меняемся?

Руслан только этого и ждал. Для Забаровского Малышев – открытая книга, с редкими главами агрессивных вспышек, и то застенчивого дружка надо задеть за живое, как следует взбодрить. Триумфатор начал набивать цену:

– Зачем тебе это? И так, одни крестоносцы на уме.

– Да ладно, дай почитать.

– У тебя на это нет времени – еще Кубок Чемпионов доигрывать… Впрочем, могу поменяться.

– На что?

– Ну, что с тебя взять, кроме анализов? – Руслан сочувственно поглядывал на душевные муки приятеля. – Есть предложение…