– Да, она зашла, походила по гостиной и предложила купить новых вещей по твоему списку. Сказала, что ей было бы неприятно, если бы кто-то чужой копался в ее вещах.

В этот момент я испытала к Каролине приступ благодарности. Все же мне повезло найти в ее лице товарища по несчастью. Она меня хоть немного, но понимала.

– Дей. – Я проглотила очередную ложку супа. – Ты ведь у старухи тоже на контракте?

На мгновение его рука дрогнула, едва не расплескав бульон на одеяло.

– Да. – Доктору тема была неприятна.

– И сколько должен заплатить ты, чтобы выкупиться? – Я очень осторожно подобрала слова к вопросу.

При всей своей жизнерадостности и уверенности Стоун сумел добиться фактически всего, о чем мечтал. Кроме свободы и любви, которых не было в его жизни.

Так же, как и в моей.

– Нисколько. – Его голос стал ледяным. – Мой контракт будет выполнен лишь по истечении тридцати лет работы доктором здесь. Только после этого я смогу покинуть стены этого прекрасного заведения, найти работу в городе, купить собственный дом и, возможно, завести девушку, семью.

На мгновение я озадачилась, услышав подобное. Ни у одной из девочек не было запрета на отношения с мужчинами помимо рабочих, неужели Марджери подписала Стоуна на тридцатилетнее затворничество?

– Тридцать лет без секса? – недоверчиво переспросила я.

– Ты не поняла. – Последние ложки супа были уже остывшими. – Запрета нет. Но какая девушка захочет иметь отношения с мужчиной, который практически круглосуточно обязан работать в Квартале Продажных Дев, за исключением нескольких выходных в месяц?

– Оу-у, – расстроенно протянула я.

Выходит, доктор был еще более привязан к этому проклятому месту, чем я. И никакие деньги ему не смогли бы помочь.

– А если нарушишь? Смерть?

Ложка громко звякнула о керамическую плошку. Деймон отставил посуду на тумбочку и серьезно посмотрел мне в глаза.

– Рабство, – выронил он единственное слово.

Невольно я чертыхнулась и тут же закашлялась в очередном приступе.

– Ты о чем думал, когда подписывал? – сквозь разрывающий болью кашель прохрипела я.

– Мне было тогда пятнадцать. Эти условия не казались кабальными.

Я закатила глаза к потолку. В моем контракте за нарушение значилась смерть. Это лучше.

Рабство – это именно та основа, на которой держались все магические контракты в нашем мире. То, чего боялись абсолютно все, и то, рядом с чем любой каторжный труд казался раем.

Рабство – это полная потеря воли. Нарушивший контракт становился безвольной марионеткой, повинующейся выигравшей стороне контракта.

Вот почему я не боялась, что Марджери может меня обмануть и не отпустить после выплаты двух миллионов.

Иначе она станет моей куклой, а я ее хозяйкой.

Вот почему клиенты на одну ночь не кидались меня преследовать в попытке повторить развлечение. Им не улыбалась перспектива стать моими игрушками.

Вот почему Аластар был готов пожертвовать честью, но выплатить три миллиона, проиграв спор.

Вот почему смерть лучше!

За свою жизнь я видела рабов несколько раз. Хотя их часто использовали в качестве прислуг в некоторых домах. Жалкое зрелище. Овощи. Самостоятельно они могли только дышать и справлять нужду. Во всем остальном беспрекословно подчинялись хозяину. Рабы могли скончаться от обезвоживания и голода, даже если рядом стояли полная тарелка еды и стакан с водой.

Три сотни лет назад история страны знала ужасающий случай, когда супруга последнего короля хитростью заставила его подписать договор, запрещающий измену. Правитель не сумел удержать своего «дружка» в штанах и уже на следующий день оказался рабом собственной жены.

Королева управляла мужем столь искусно, что обман не могли раскрыть несколько лет. За эти годы была развязана война с соседним государством, разворованы сокровищницы, страна скатилась к жалкому существованию.