За размышлениями я обратил внимание, что вдалеке потянулись питерские многоэтажки. Поезд замедлил ход, через некоторое время въехал на привокзальные пути и остановился.

Я повесил свою дорожную сумку с вещами через плечо и, попрощавшись с проводницей, вышел из вагона на перрон.

II

До чего же унылой и неполноценной представляется зима, когда вместо снежной белизны вокруг, морозного пощипывания носа и щек на улице встречает неприглядная серость, грязные лужи, сырая промозглость, которые вызывают у человека упадническое настроение, депрессию и взявшуюся ниоткуда грусть. Даже попадающиеся по дороге домашние животные выглядят невесело и своим настроением походят на своих хозяев, идущих рядом. Погода совсем не радовала, и, когда я очутился на перроне, то у меня возникло ощущение, будто я шагнул в невидимое облако сырости, и сразу стало зябко и неуютно. Я не стал задерживаться и, подтянув на шее шарф, двинулся в людском потоке в сторону здания Балтийского вокзала.

Поскольку утром в пять часов перед поездом я лишь слегка позавтракал, то сейчас уже чувствовался голод, и надо было где-то перекусить. Сначала, я думал подзаправить свой организм в самом вокзале, но, когда зашел внутрь огромного помещения с большими в полкруга окнами и увидел идущие вдоль одной из стен ларьки со всякой всячиной, множество идущих или стоящих людей, то мне перехотелось принимать тут пищу. Поэтому решил идти в метро, доехать до своей станции, выйти и где-нибудь в кафе у своего дома поесть. А уже потом идти домой. Если бы я вознамерился закупиться продуктами и готовить еду дома, то это было бы слишком долго, а мой желудок требовал пищи.

Я покинул вокзал через боковую дверь, обогнул его и вошел в здание станции «Балтийская» Санкт-Петербургского метрополитена. В одной из касс купил разовый жетон и двинулся к эскалатору. Народу было немало, и, возможно, многие из следовавших по эскалатору вглубь метро людей были пассажирами моего поезда. Очутившись на перроне метро и ожидая поезд, я внимательно рассмотрел схему метрополитена, чтобы понять, как мне добраться до своего адреса. Когда-то, понятное дело, мне уже приходилось преодолевать этот путь, но прошло так много времени, что некоторые детали стерлись из памяти за ненужностью, освободив место для новой информации.

Здесь в метро атмосфера уже была не уличная и не унылая. Помещение, по обе стороны которого шли облицованные серым мрамором колонны, хорошо освещалось.

Судя по схеме, мне переходить на другие станции не нужно, а выйти надо было на пятой остановке на станции «Чернышевская», наиболее ближней к моей квартире.

В это время подошел поезд, и я, подождав, когда прибывшие пассажиры выйдут из вагона, вошел внутрь.

Через некоторое время эскалатор вывез меня из чрева станции метро «Чернышевская», и я очутился опять в той же депрессивной и совсем не зимней погоде на проспекте Чернышевского. На улице было оживленно, и лишь это сглаживало унылость серого дня.

Далее, пешком я проследовал до улицы Кирочной, по которой и побрел не спеша, высматривая кафешки, где можно было перекусить. А пока шел, думал. В Питере живет мой бывший сослуживец и армейский друг Дмитрий Синицын. Он на три года моложе меня. Когда после института я был призван на службу в армию, он уже прослужил год. Меня, рядового солдата, определили в учебную роту для последующей службы в роте охраны одного секретного объекта, а он был в роте обеспечения и занимал должность санитарного инструктора в санчасти в звании младшего сержанта. Примерно через неделю службы я до крови стер ногу в неправильно замотанной портянке, в результате чего в рану попала грязь, и нога распухла как у слона. Меня, конечно, отправили к врачу в санчасть.