И еще было непонятно, какой смысл наблюдать за естественным дыханием, оно же естественное. Вначале у меня получалось присутствовать как наблюдателю и регистратору этого процесса буквально дыханий 7-10, а дальше я на что-то отвлекался, задумывался, появлялись посторонние мысли, но ведущий курса говорил, что как только я замечу, что вылетел из процесса наблюдения то мне необходимо сразу же возвращаться и продолжать процесс как ни в чем не бывало, то есть бессовестно и нагло нужно возвращаться к наблюдению, не обращая внимания на предыдущее отсутствие в медитации. И это тоже в начале было непонятно и тоже оказалось очень трудным. Было как-то неудобно: вроде приехал на медитацию, а сам проспал весь процесс. Я бы сказал, даже стыдно. Вот не получалось у меня быть бессовестным. Я переживал чувство вины, это еще один тип страдания, который сопровождается внутренними упреками и самонаказаниями.

Когда мы живём обычную социальную жизнь, мы не замечаем роль внутреннего комментатора, а когда внутри прозвучал «стоп», то неожиданно можно проснуться и почувствовать себя живым. Но непрерывный семантический шум, который создает внутренний комментатор, постоянно нас отвлекает от жизни здесь и сейчас.

На медитации Випассана это становится особенно отчётливо заметно, потому что вы находитесь в среде, где присутствует минимум внешних раздражителей, во время этой медитации участники не общаются с друг с другом: запрещено разглядывать друг друга, смотреть в глаза, разговаривать, прикасаться к друг другу; вы лишены телевизора, радио, телефона и всех других источников информации, которые в повседневной жизни являются поставщиками всех видов раздражителей, провокаций.

Находясь в тишине, комментирующий ум пребывает без «нагрузки», поводов для комментария нет, все ясно и точно по расписанию. И тогда он начинает скучать и прибегает к своим «любимым» развлечениям, где он безусловно является «главным».

И таким «развлечением» является страдание и боль. В среде, где нет ничего угрожающего и провоцирующего вас на такой тип жизни как выживание, он остается без «работы» и начинает придумывать «выживание» на ровном месте.

Вы сидите спокойно в удобной позе, на удобной подушке, и придумываете себе самые разнообразные страдания. Вспоминаются все ваши травмы, а ваше тело помнит все. Оно является, пожалуй, самым главным хранилищем вашего прошлого. Вы ничего не делаете, вы просто сидите, и это непонятно вашему внутреннему комментатору, как так ничего не делать? Почему вас ничего не тревожит? Должно же что-то тревожить? Должно же быть что-то такое, что беспокоит. Но снаружи нет ничего угрожающего, и тогда заведующий вашим прошлым комментирующий ум, который по совместительству является главным экспертом по выживанию, выходит на сцену и начинаются развлечения.

Он начинает создавать страдания на ровном месте, и тогда уже оказывается нужен как эксперт по выживанию. Его творением является вот это нарастающее внутреннее беспокойство и напряжение без раздражителей, спазмы и неприятные ощущения во всём теле, которые придумываются им для того, чтобы вы включили тревогу и страх. И он это придумывает, а мы в этом участвуем. Так можно заметить механизм психосоматики, находясь внутри самого процесса психосоматики. Внутренний комментатор придумывает, а наше тело сразу же наивно переживает.

Очень мощным провокатором беспокойства внутреннего комментатора является «неподвижная» медитация непреклонного намерения, когда вы обещаете самому себе не производить никаких движений, даже мельчайших шевелений в руках и ногах, проходя медитацию, сидя с закрытыми глазами.