Появляется и другое… Ощущение неизвестной тревоги снова окутывает меня, тело будто бы впечатывается в кресло, появляется лёгкая паника, которую я научилась контролировать. Я слышу, как кричит какая-то женщина, захлёбываясь своими рыданиями. Перед глазами возникает образ мужчины: он качает головой, но я не могу рассмотреть черты его лица, чтобы понять, знакомы ли мы. Мужчина разворачивается и уходит. Бездна потери окутывает. Мне хочется позвать мужчину, но я не знаю его имени. Тяну руку, но силуэт растворяется. В носовых пазухах появляется резкий запах медикаментов. Я слышу шум капающей капельницы, ощущаю дискомфорт в руке из-за катетера.

Чувствую себя потерянной. От тревоги в груди всё сдавливает. Меня будто бы везут куда-то на кровати-каталке, вокруг говорят врачи, и я слышу топот их шагов. Свет лампы режет по глазам, и сознание пронзает удивлённый восторженный голос:

— Она пришла в себя! У нас получилось.

К счастью, вскоре видение отпускает меня, и дышать становится легче. Я открываю глаза и вижу перед собой обеспокоенную Анну Андреевну. Она смотрит на меня так, будто боится, что все наши встречи оказались бесполезными.

— Снова оно? — спрашивает женщина.

Я киваю. Голова тяжёлая будто бы налита свинцом. В висках болезненно пульсирует. Говорить пока тяжело, но я понимаю, что в этот раз исход лучше. Всё прошло гораздо быстрее, и мне не было так больно и страшно, как раньше.

— Да, но сейчас всё прошло само, потому что исход операции оказался успешным, — выдаю я тихо.

Анна Андреевна вздыхает, занимает своё место и спрашивает, какие ощущения я испытала на этот раз. Кратко рассказываю свои чувства, вытирая испарину пота со лба.

— На этот раз появилось кое-что ещё, — честно признаюсь я. — Мужской силуэт, который я не видела раньше. Он казался мне слишком знакомым, но мужчина уходил, словно его расстроило что-то.

Как только произношу эти слова вслух, так меня сразу же осеняет. Ну конечно! Наверняка это Глеб!

— Понимаете, мне понравился кое-кто, но пока он не отвечает мне взаимностью…

Называть его имя я не планирую, но следует поделиться, вдруг моя сильнейшая симпатия как-то повлияла на видения?

— Эти новые чувства следует беречь, как бы они не обратились впоследствии, — с улыбкой подмечает Анна Андреевна. — Первая любовь - всегда счастье.

Я киваю. Приём подходит к концу, и я выхожу из кабинета психолога с чувством, словно получила освобождение от груза.

Попрощавшись с администратором и выйдя на улицу, я набираю номер Глеба, но его телефон отключен. Скорее всего, он сейчас в лаборатории с отцом, трудится над чем-то важным. Мне хочется услышать его голос, узнать, сдержит ли он своё обещание и будет ли у нас свидание, но пока ответа на этот вопрос я не получу.

Домой я возвращаюсь с водителем, ведь он не мог позволить мне кататься по городу самостоятельно так много времени. Да и от отца ему непременно прилетит, что позволил его дочери ехать на общественном транспорте. Отец переживает за меня, и я не виню его. Я понимаю, что он пережил, когда я болела. Он боится потерять меня и теперь буквально пылинки с меня сдувает.

Окидываю взглядом огромную придомовую территорию. Как я росла здесь? Наверное, я обожала проводить время в саду, ведь здесь так прекрасно. Голова немного болит, поэтому я вхожу в особняк.

— Карина, как вы себя чувствуете? — спрашивает домработница.

— Всё хорошо, благодарю вас.

— Прекрасно. Вы будете ужинать?

Улыбаюсь и киваю.

— Да, я голодна, как волк, вот только прошу вас принести всё в мою комнату. Сегодня нужно столько всего успеть сделать. Я отстала в учёбе, и мне стоит хорошенько подготовиться к парам. Отец ещё не вернулся?