К сожалению, когда он спрашивал о нем, ответы вызывали некоторые трудности:

– А, Лоренс! До сих пор талантлив, энергичен, любит полемизировать, спорить, хотя ему уже лет семьдесят пять – восемьдесят. Но его сейчас не так просто увидеть. Его уже давным-давно не видно. Он ретировался в маленькую деревушку Центрального горного хребта, которую едва можно найти среди лесов, и ни у кого не хватало ни времени, ни смелости ехать туда, чтобы гоняться за ним.

У профессора Китаогитсуми хватило и времени, и смелости. С другой стороны, после того, как было преодолено 18 000 километров, 500 километров больше или меньше – не имело значения. Он доехал на поезде до Тулле и там спросил, как добраться до деревни Шамейра. До нее было далеко, но не требовалось геройства, чтобы туда добраться; всего лишь дождаться невероятно антикварного вида автобуса, который высадил его посередине между десятью-двенадцатью расположенными там домами.

На фронтоне третьего дома он прочел:

«Сладкие воспоминания об ушедшем времени.

Целестин Руссо.

А вот и цель. На мгновенье он подумал о своей Нэнси, расположенной по вертикали на расстоянии 12 000 километров под ним, головой вниз, в опасно неустойчивом положении – «Нет, я ошибаюсь, она спит, в Японии сейчас ночь» – но он отогнал этот неуместный призыв. И постучал в дверь.

В дверях появилась женщина, не очень молодая, с морщинками, немногочисленными, но аккуратно начерченными, с уставшими глазами, опущенными уголками рта. Она подняла рукой упавшую прядь седых волос, устремила свой обеспокоенный взгляд на его восточную внешность и значок с зеленой звездой. Промолвила: «Входите» с ухмылкой, вовсе не гостеприимной. К счастью, она говорила на эсперанто.

В доме она указала ему на стул, и оба сели. Прошло какое-то время. Чтобы нарушить напряженную атмосферу, он представился:

– Профессор Китаогитсуми, из Иокогамы.

– Я знаю.

После некоторой паузы:

– Я сразу догадалась. Я Его жена.

Снова молчание. Снова напряженная пауза. Она:

– Очевидно, вы приехали, чтобы увидеть Его?

– Хм!… да…

– Да… да… – она говорила как будто сама с собой. – Это неизбежно, рано или поздно это должно было случиться. Но я даже не предполагала, что тот, кому суждено узнать эту запутанную историю, приедет из Иокогамы. И что это будете ВЫ!

Она подняла на него глаза, и в ее взгляде, на мгновение посветлевшем, он как будто почувствовал волну симпатии. Которая тут же исчезла. Она встала:

– Пойдемте!

Он последовал за ней. Прошел в дверь. В зловонной комнате, куда они вошли, стоял полумрак. Однако, у единственного окна, частично заставленного цветочными горшками, можно было различить человеческий силуэт, скрученный в странной позе в большом кресле на колесах. Раздался монотонный голос женщины:

– Вот Паскаль Лоренс…

В хаотичном возбуждении японец приблизился к неподвижной массе. В двух шагах от неприбранной, плохо пахнущей постели сидел Паскаль Лоренс, одетый в большое запятнанное нижнее белье, с застывшим взглядом, с кривым слюнявым ртом. Жизнь, казалось, сохранилась только в его трясущихся морщинистых кистях рук. Ужасающая встреча!

Китаогитсуми как будто отупел от удивления. Он оставался неподвижным, вероятно, насыщая свой мозг полным драматизма видением. Выйдя из задумчивости, от которой забилось сердце, обратил блуждающий неуверенный взгляд на женщину:

– … с каких пор?

– Почти пятнадцать лет.

Оба снова замолчали. Как на похоронах. Затем:

– Так… что, уже пятнадцать лет он не пишет?

– Двадцать. Первый удар не сразу парализовал его, но значительно повредил его умственные способности. После этого болезнь только прогрессировала…