Раздались звуки горна и послышались приветственные крики. Хан со свитой вышел из дворца, чтобы принять участие в праздничных гуляниях. Они пересекли площадь, и подошли к первому загону. Хан, как и уверял его глашатай, лично проверял работу каждого мастера, выбирая лучшую сбрую. Он лихо вскочил в седло, чтобы опробовать сбрую первого мастера. Конь встал на дыбы и заржал, но хан успокоил коня, похлопав его по шее. «Хорошая работа, мастер!» – хану сбруя понравилась. Он соскочил на землю и направился ко второму загону.

Хан переходил из одного загона в другой и сравнивал работы мастеров. В некоторых он задерживался и подолгу беседовал с мастером, в других он останавливался только из вежливости, не желая обидеть гостя.

Отец не отрывал глаз от хана. «Хану безразлично золото и серебро, которым отделана сбруя. Его интересует только мастерство умельца!» – заключил отец (Илиш его не слушал, он увлеченно наблюдал за тем, как ткут ковер женщины в мастерской напротив их загона).

Наконец, дошла очередь до Илиша с отцом. Хан пожал руку отцу и сказал:

– Ну, умелец, показывай свою работу!

Отец вывел лошадь из загона. Хан, молча, изучал сбрую. Он, то разглядывал ее с близи, то отходил на пару шагов и любовался сбруей на расстоянии. Свита тоже хранила молчание (нет, не из страха перед ханом, ведь в дни гуляний вольности допускались – они тоже прежде не видели плетеной сбруи).

– Могу ли я ее испробовать? – спросил хан, не веря, что сбруя выдержит.

– Сочту за честь, великий хан! – ответил отец.

Хан вскочил в седло. Поначалу он держался в седле неуверенно, все еще сомневаясь в его прочности. Хан пришпорил коня и галопом унесся вниз по той самой улице, по которой Илиш с отцом пришли на площадь. Вернулся хан с другой стороны площади. Люди в замешательстве смотрели на правителя: то ли из-за старой клячи под ним, то ли из-за ее необычной сбруи.

– Твоя работа? – спросил хан, спешившись.

– Сына, – отец подмигнул Илишу.

– Вечером у меня во дворце будет пир. Твой сын приглашен. И ты вместе с ним! – хан похлопал Илиша по плечу и направился к арене с мерившимся силой борцами-пехливанам, где вот-вот должен был определиться победитель.

– Поздравляю, – произнес визирь. – Вечером ждем вас в шахском дворце.

Отец не мог поверить, что они выиграли состязание, но переспрашивать у визиря крестьянин не осмелился.

Семь длинных столов расставили поперек вытянутого зала. С утра два десятка поваров готовили яства для гостей хана. Когда гости собирались перед шахским дворцом, главный придворный повар в последний раз прошелся между столами и, убедившись в том, что столы накрыты безупречно, разрешил открыть двери.

Зал напоминал шумный улей: гости неторопливо рассаживались, они выбирали места рядом со знакомыми, потом пересаживались ближе к друзьям, встречали своих старых товарищей и опять меняли стол, затем их звали к себе за стол дальние родственники и они присоединялись к ним. Все эти беспорядочные передвижения между столами очень напрягали Илиша. В дальнем углу зала приглашенные маги готовились начать свое представление, но из-за того, что многие гости были еще на ногах, Илиш не мог наблюдать за ними (отчего злился еще больше).

Трон хана был пуст (он сложил на него свой шлем и щит, с мечом, впрочем, он не расстался). Хан переходил от одного стола к другому. Каждый раз, когда он присоединялся к новому столу, гости поднимались на ноги, приветствуя хана, потом все вместе садились и продолжали трапезу. Затем хан вежливо прощался с ними и переходил к соседнему столу.

Через час пир был уже в самом разгаре, гости оживленно беседовали, музыканты наполнили зал дивной музыкой, а маги из древних храмов показывали свои познания в колдовстве и магии. Хан попрощался с гостями у соседнего стола, пожелал им благополучного возвращения в свои земли и подошел к столу, за которым сидел Илиш с отцом.