В ряд поставив коней, с колесниц своих прыгают сами;

И снимают доспехи, на землю слагая в рядах.

Встали друг против друга, – осталось лишь поле с бойцами. {115}

Гектор к городу быстро направил глашатаев двух, —

Принесли чтоб овец, и позвали владыку Приама.

Агамемнон Талфибию также командует вслух:

«Быстро в стан отойди, принеси двух овец на закланье!»

И спешит, покорясь Агамемнону, славный пастух. {120}

Быстро Ирис пришла к белокурой Елене с посланьем.

Антенора любезной золовки обличье приняв, —

С ней в супружестве сын Антенора, герой Геликаон;

Лаодики, дочурки Приама прекрасной, в сенях

Тихо в терем вошла, – ткань Елена великую ткала, {125}

Дивный светлый покров, на котором сраженья звенят, —

Бой троян на конях, и ахеян, закованных в стали,

Где они за неё гибнут все от Ареевых рук.

Подойдя потихонечку, Ирис так речь завязала:

«Выйди, нимфа, деяния чудные видеть, мой друг! {130}

Бой троян на конях, и ахеян, закованных в стали;

Два народа, стремимые бурным Ареем, все вдруг

Нападали, взаимно погибельной бранью пылали;

Но, безмолвны, стоят; брань и крики свои прекратив,

На щиты все опёрлись, и копья все в землю вогнали. {135}

А герой Александр, Менелай царь, на круг выходив,

Лишь одни пожелали на копьях за деву сразиться.

Кто супругой любезной тебя назовёт, победив?»

Так сказала, – в душе сладким чувствам давая родиться,

Дум о первом супруге и кровных, родимый где дом… {140}

Она встала, сребристыми тканями вкруг нарядиться,

Вышла быстро из дому с заплаканным, нежным лицом.

За ней следом прислужницы верные обе, невольно, —

Дочь Питеева Эфра, Климена, несутся бегом.

Они скоро к воротам пришли Скейским верхним, что в поле. {145}

Там владыка Приам, и Панфой, благородный Фимет,

Клитий, Ламп, Гикетаон, – Арея сыны смотрят вольно,

Укалегон, герой Антенор, прозорливый до бед,

Эти старцы сидели на Скейской возвышенной башне,

Не могучие в брани уже, но из старцев совет. {150}

Сильным словом, цикадам подобны, которые в чаще

Разливают рулады свои, сидя в ветках дерев, —

Сход троянских старейшин таких собирался на башне.

Старцы, только идущую к башне Елену узрев,

Меж собой говорили крылатые тихие речи: {155}

«Осуждать невозможно троян и ахеян за дев, —

За такую жену беды терпят, друг друга калеча;

Верно, вечным богиням она красотою равна!

Но, и столько прекрасная, пусть живёт в доме далече;

Удалится от нас и от чад нам погибель сполна!» {160}

Говорили. Приам же Елену призвал дружелюбно:

«Подойди, дитя милое ближе, пред нами стена.

Ты отсюда увидишь и первого мужа, голуба.

Предо мной ты невинна; одних лишь богов здесь вина, —

Что ахеян, с плачевной войной на меня гонят трубы! {165}

Сядь, поведай мне имя владыки, что словно стена,

Возле рати ахейской стоит, и великий, и мощный?

Голова его выше меж прочими есть не одна,

Но прекрасного столь мои очи не видели, точно!

Ни почтенного столько бойца, базилевса на вид!» {170}

И прекрасная старцу Елена ответила: «Отче!

Это слово меня, мой возлюбленный свёкор, страшит!

Лучше б горькую смерть предпочесть мне, когда я решилась

С вашим сыном уйти, покидая чертог, поспешив;

Сёстры малые, вас, и веселых подруг я лишилась! {175}

Но не сделалось так; и о том слеза вечно горит!

Вопрошаешь меня, и тебе я отвечу на милость, —

Это царь, вождь могучих мужей, Агамемнон Атрид,

Базилевс очень славный и мудрый, и доблестный воин,

Деверь был мне; увы, недостойная, скрою я вид!» {180}

Говорила, – и старец, дивясь, восклицал, весь расстроен:

«О, Атрид, ты счастливым родившись, средь смертных блажен!

Сколь под властью твоею ахейских сынов, всяк достоин!

Раз, когда во фригийской земле, где вино слаще жён,