На фиг не нужен. 16:36

Если приедешь – огребешь бейсбольной битой. 16:37

Во-первых: э-э-э, ты как общаешься? 16:37

Во-вторых: откуда у тебя бейсбольная бита? 16:38

Во-первых: почему ты пишешь «во-первых» и

«во-вторых»? Это такой новый каламбур? 16:39

Во-вторых: когда будет «в-третьих»? 16:39

Я увидел всплывающее уведомление из другого чата – с мамой.

Ты серьезно не поехал к Асе? 16:39

Ты меня опозорить хочешь? 16:40

Я никого об этом не спрашивала. Думала, что ты сам

сделаешь все, как надо! 16:41

Алелай, и это мой сын… 16:41

Я вновь открыл чат с Лианой.

В-третьих: ты позорная ябеда и сегодня

ты у меня получишь. 16:42

Арби выполнял работу по дому, вынося в коридор вещи, которые нужно было выбросить, и освобождая в своей комнате место для пылесоса, чтобы он не мешал в коридоре и гостиной. Он отказался от моей помощи, после чего я сказал ему, что на ифтар поеду к тете с сестрой.

– Ты можешь поехать со мной, – предложил я.

Дунув на свою взлохмаченную челку, он показал мне свои пыльные от старой тумбы руки.

– Я тут слегка занят.

– А я и не видел, что у тебя в комнате есть старая мебель.

– Ты не заглядывал в угол – за дверь. А еще ты не видел, что творится на балконе.

– Вы же недавно ремонт делали? – вопросительно воззрился я на груду из старых книг, разобранный деревянный стол и старую обувь.

– Да, – ответил он, перемещая с моей помощью тумбу в коридор. – Но сначала мы заняли квартиру мебелью, которая уже была у нас. Мама не решалась ее выбросить. А теперь… – он осекся, вытерев нос чистой стороной ладони. – В общем, теперь я это все вынесу.

– Я тебе помогу.

Мы по очереди вынесли разваливавшиеся части стола и тяжеленую угрюмую коричневую тумбу с облезлой позолотой на ручках. Мы не стали забрасывать все это в мусорный контейнер, решив оставить лежать рядом на случай, если кому-то это понадобится. Книги и одежду, сложенные в плотные пакеты, он оставил дома. Я сразу понял, что он хочет раздать их нуждающимся, и потому не стал расспрашивать.

– Где живут твои родственники? – спросил он из ванной под шум воды.

– Дом на РТС.

– Это напротив Ипподромной?

– Да… ты картошку жарить будешь? Или это для супа.

Я сидел на кухне и увидел пару неочищенных картофелин рядом с миской, где плавали уже очищенные. Арби мыл руки в ванной и отвечал оттуда:

– Я пожарить думал. Но мне без разницы. Если хочешь, сделаем суп.

– Мне тоже все равно, – я дочищал оставшиеся клубни, бросая кожуру в ведро.

Арби вышел из ванной, вытирая руки полотенцем, наблюдая мной.

– Ты это у дяди привык наделать дел по дому, чтобы потом выйти без чувства вины?

Я удивленно уставился на него, осторожно указывая на него пальцем.

– Не говори мне, что сам делаешь так же.

– Тогда откуда, по-твоему, я знаю про этот психологический ход?

– Обалдеть, – засмеялся я. – Это поразительно.

– Только я – не дядя, – он взял миску с картошкой и стал нарезать ее на доске. – Так что можешь спокойно идти по своим делам.

– Ну, раз ты так много знаешь, то должен знать еще кое-что, – я пожал плечами. – Привычка – дело такое. Приобрести ты ее можешь где угодно, с кем угодно, и под влиянием чего угодно. А оставаться она с тобой будет и в других условиях.

– Значит, надо формировать новые.

Предупредив свою тетю, что я скоро приеду, я сел в такси и добрался до нужного дома. Меня встретила недовольная Лиана, и я вдруг понял, как сильно я по ней скучал. Все детство мы провели вместе, и о том, что мы не родные брат с сестрой, мы узнали достаточно поздно. Наших матерей мы воспринимали как общих, и если свою я называл «мама», то ее мама была для меня «хаз-мама», что можно перевести как «красивая мама». Подобные прозвища не являлись чем-то необычным для чеченцев, а напротив – встречались повсеместно. К человеку до конца жизни может прицепиться прозвище, которое он получил в детстве; или же ребенок – будь то племянник, сын или внук – как-то по-своему называет кого-то из старших, неосознанно увековечивая свой детский лепет среди родственников.