– Здравствуйте!

Он стоял спиной к раздвижным дверям, засовывая в целлофановые пакеты кабачки и взвешивая их на весах.

– А, Саид! – обернулся он. – Как твои дела, мой дорогой?! – он говорил с классическим, легендарным армянским акцентом.

– Отлично, слава Богу. А ваши?

– Все здорово! – он нажал на кнопку, и из электронных весов выскользнул стикер с ценником, который он приклеил на пакет. – Как дела? Рассказал родителям про переезд?

– Да, давно еще, а теперь! – я гордо ухмыльнулся. – Я скоро лечу в Грозный.

– Ты серьезно?! – он вложил пакет с кабачками в корзину с овощами, и начал набирать в новый целлофан помидоры. – Как они отнеслись к твоему решению?

Я двинулся вдоль ряда с макаронами, рисом, гречкой и манной крупой, и подошел к отделу хлебобулочных изделий. Одним из самых тяжелых решений в моей жизни всегда был выбор булочки. Легче, кажется, просто взять все, но так не интересно.

– Были лишь разговоры о том, мол, я один не справлюсь. А сильно против они не были.

– Расскажи мне, – он сел за кассу, ожидая меня, – что для тебя значит этот переезд?

– Ничего нового не скажу, – я по очереди поднимал свои руки – точно чаши весов – выбирая между малиновой слойкой, которую я люблю лишь подогретой в микроволновке, и булочкой из песочного теста с черно-белой шоколадной глазурью. – Все то, что я говорил и раньше.

– Возраст, знаешь… – он виновато ткнул себя в лоб. – Я не то, чтобы понимаю тебя сейчас. А не понимаю, потому что не помню. Потому что я бы понимал тебя, если бы помнил!

Я выбрал песочную булочку в глазури, и по пути к кассе захватил баночку газировки.

– Ну конечно, – улыбнулся я. – Я напомню, только не намекайте на то, что вы будто бы старый.

– Ты очень добрый и милый парень, только и всего! А время все идет и идет, и не так важно, что мы думаем о себе или что думают о нас. Оно идет себе и идет, – вздыхал он.

– Пускай идет, – подмигнул я. – Нам остается просто жить, не придавая значения таким вещам. А память вас подводит только потому, что вы ее не тренируете.

– Вот как. Тогда разомни мою память – напомни, для чего ты переезжаешь? Если бы мне платил каждый, кто приходит сюда ночью за психотерапией, я бы наконец разрушил монополию этой «Азбуки вкуса», которую построили прям надо мной.

Под мой смех он пробил газировку с булочкой, и на экране высветилась цена.

– Я… это так забавно, но мне хочется произнести фразу «зов крови»! – я улыбнулся, выложив перед ним купюру.

Он оставался серьезен.

– Да… – продолжал я. – На ваш вопрос я могу лишь подгонять выдуманные варианты. В сущности, это не имеет одной-единственной определенной цели. Посмотрим, как сложится. Может, пожив там, я и вернуться захочу. У меня в Грозном ничего нет, кроме родственников.

Я взглянул на полку с сухофруктами и орешками в пластиковых ведерках. Они были небольшими, но на стикерах было написано «1 кг». Удивившись, я взял самое дорогое крохотное ведерко – которое было с миндалем, – чтобы убедиться в том, что оно и впрямь тяжелее, чем выглядит.

– Не хочешь курагу? – спросил он, провожая мою ладонь, возвращавшую ведерко на место.

– Нет, спасибо, – улыбнулся я, вскрывая баночку газировки и протягивая ему. – Вы будете?

Он замахал руками.

– Конечно, нет! От этих газированных напитков толстеешь безразмерно!

– А вы их продаете, – иронично сказал я.

– Вот что я тебе скажу, – начал он, выставив вперед указательный палец и дружелюбно улыбаясь. – В твоем возрасте всегда хочется восполнить все пробелы, которые успели образоваться в твоей недолгой жизни, и поэтому ты так рвешься туда. Ведь ты никогда там не жил.

– Очуметь, – я выпил газировки. – Я об этом даже не думал.