– И как же в таком случае мы туда доберемся?

– Поспрашиваем.

Ответ, который дал ему один летчик-«изумрудник», оказался простым и весьма расплывчатым:

– В семистах километрах по прямой на восток проходит русло Ориноко. Следуя по нему на север, вы доберетесь до Пуэрто-Аякучо, где, если повезет, может быть, добудете горючее. А как там дальше, брат, ума не приложу!

Семьсот километров по прямой!

– Мы можем пролететь семьсот километров без дозаправки?

– Вряд ли. Конечно, мы будем спускаться с гор, но нам понадобится очень сильный ветер, всегда дующий в хвост. А эта развалина не предназначена для длительного планирования.

– И что же делать?

– Я распорядился загрузить запасные бидоны. Так что проблема заключается не в том, что придется садиться, потому что это Льянос[20] и места там хватает. Вопрос в том, сможем ли мы взлететь с таким весом, да еще на такой высоте над уровнем моря.

– И когда же мы это узнаем?

– Как только окажемся в воздухе или как только обгоним коров.

Обгонять коров не пришлось: животные пустились бежать, издавая рассерженное мычание, стоило им завидеть дьявольскую рычащую машину, которая не иначе как намеревалась превратить их в фарш, даже не взяв на себя труд содрать с них шкуру. И слава богу, что животные оказались такими проворными и задали стрекача – возможно, поэтому у биплана освободилось необходимое дополнительное пространство, и увязшие в грязи колеса все же решились покинуть болотистое плоскогорье.

С набрякшего свинцового неба тихо лился дождь – обычное явление для колумбийской столицы в это время года. Туман скрывал даже очертания святилища Монтсеррат[21] высоко в горах, но Джимми Эйнджел не мешкая развернул аппарат вправо и вскоре взял курс на восток.

Казалось, перегруженный «Бристоль» на сей раз не дотянет до двухсотметровой отметки, ведь они находились на высоте три тысячи метров над уровнем моря, а это слишком серьезное испытание для бедного металлического сердца, каждый удар которого казался последним.

Джон МакКрэкен, вцепившись в подлокотники кресла, инстинктивно тянул их кверху, словно этим можно было помочь многострадальной машине совершить подъем.

А вот пилот, похоже, по-детски радовался зеленому пейзажу, дружеским жестом отвечая тем, кто с земли приветственно махал им руками. Так они и летели, касаясь крон деревьев, над холмами, пока слой облаков вдруг не исчез и земля не стала уходить вниз, позволяя увидеть огромное пространство, казавшееся бесконечным.

Над их головами пролетел черный кондор.

Потоки воды, смахивающие на конские хвосты, низвергались с темных утесов, которые теперь отступили назад, а внизу рождалась густая сельва, которая завладела склонами хребта почти до тысячеметровой высоты и, расстелившись, словно ворсистый ковер, во всех направлениях, насколько хватало глаз, уходила к горизонту.

В поле зрения возникали водопады, потоки, речушки и, наконец, быстрые реки, которые с молодым задором устремлялись к равнинам; позже они остепенятся и потекут тихо, постоянно петляя в вечном поиске сказочной Ориноко.

«Бристоль-Пипер» парил в воздухе, словно орел, высматривавший добычу, надменный и безмятежный. Никаких тебе взбрыкиваний и сотрясений, поскольку горячий и плотный воздух, который он начал ощущать у себя под крыльями по мере снижения, словно бы придавал ему уверенность, которой ему не хватало с того самого мгновения, как он оторвался от земли в Турбо.

Жуткий перелет через Анды на самолете, построенном наспех для фронта, остался в прошлом, словно страшный сон.

Джимми Эйнджел мурлыкал себе под нос на ломаном и весьма колоритном испанском: судя по всему, он выучился языку в пивных и борделях Панамы.