После этого ариане еще почти полвека, вплоть до 381 года, были на подъеме, и лишь когда к власти пришел император Феодосий Первый, лично сам бывший противником арианства, на собранном им в Константинополе соборе, ариане были окончательно осуждены. Хотя на окраинах Империи они продержались еще почти четыре столетия, вплоть до 8 века.

Все эти факты показательно вскрывают, во-первых, те истинные процессы и причины, которые привели к возникновению Католической, а затем и Православной церквей, а во-вторых – указывают нам на то конкретное время, когда возникла настоятельная потребность в появлении и фиксации в качестве «истинных», историй про Рождество.

Становится очевидно, что известная нам ныне христианская церковь является результатом деятельности, весьма далекой от понятия «духовный», зато очень близкой к понятиям «власть» и «политика». Римские императоры 4 века, от Константина до Феодосия – вот кто был подлинными инициаторами и руководителями процесса создания христианской церкви, а значит и ее подлинными творцами!

Церковь создавалась отнюдь не как «представительство Царствия Божия на земле», а как политико-идеологический элемент царства вполне земного.

И именно в таком своем виде, исполняя именно такую свою главную функцию, церковь и существует по сей самый день везде, где существует. Так что всем, кто сегодня удивляется и даже возмущается «сращиванию государства и церкви», «использованию государством церкви в политических целях», «вмешательству государства в дела церкви» и т. п., надо просто обратиться к фактам истории.

А обратившись и узнав о подлинных истоках, рычагах и пружинах, перестать удивляться, и, уж тем более – возмущаться теми процессами во взаимоотношениях церкви и государства, которые абсолютно естественно протекают в соответствии с теми направлениями, которые были им заданы изначально…

Относительно же рассматриваемого нами вопроса о достоверности сказаний о Рождестве и их происхождении, становится ясно, что с того момента, как император Константин обратил свое благосклонное внимание на христианство, решив обеспечить ему широкое распространение в своей Империи, образ главного действующего лица этой религии потребовал существенной корректировки.

Ведь, как известно, римляне испокон веку привыкли поклоняться полу-богам и героям, к чьему зачатию и появлению на свет боги тоже имели некоторую причастность. Посему, понятное дело, Иисус Христос, чтобы быть принятым в качестве объекта почитания и поклонения, тоже должен был предстать перед народом Рима в каком-то подобном виде. Образ же простого, безродного бродячего проповедника из какой-то далекой полудикой провинции никто бы не оценил и не принял, даже под давлением имперской власти.

Да и самому Константину такой образ Иисуса наверняка был и малопонятен, и малоприятен. Уж если даже он, Константин, будучи императором, обладает божественными титулами, утверждающими его наследственное происхождение от богов, то уж тем более центральное лицо любой религии, по определению являющееся объектом поклонения, не может быть просто «неизвестно кем»! Это обязательно должен быть бог, а его «земная форма» должна иметь непосредственно божественное происхождение и объяснение.

И вот, в 325 году, Никейский церковный собор, в результате двухмесячных препирательств и согласований, составляет итоговый документ, впоследствии названный Никейским Символом веры. В нем Иисус назван, как и требовалось, Сыном Бога, «рожденным, не сотворенным», «Богом истинным от Бога истинного», «единосущным Отцу». Причем, как утверждается некоторыми источниками, последняя формулировка – «единосущный Отцу» – была составлена и вставлена в текст лично самим Константином.