Именно такой процесс преломления световых лучей, передающих видимые явления, и запечатлен в указанных ранее евангельских сюжетах – проклятии смоковницы и изгнания меновщиков и торгующих из Храма. При этом Рисунок строения человеческого глаза охватывает все четыре Евангелия. Сам видимый предмет расположен у Матфея (Мф/Мк), перевёрнутое и уменьшенное в размерах изображение – у Марка (Мк/Мф), преобразование света – у Луки, а осмысление видимого предмета, как это происходит в человеческом мозгу, – у Иоанна. Взгляд в этом рисунке устремлён в одну сторону, справа налево, как читают иудеи, то есть луч зрения указывает на Иисуса Назорея. Рассмотрим теперь наш рисунок, как он представлен в четырёх Евангелиях. Матфей вначале рассказывает о посещении Иисусом Назореем Храма и об изгнании торговцев и меновщиков, а потом только говорит о проклятии смоковницы. Эти два сюжета Матфеем изложены довольно подробно и содержатся во множестве строф. Так меновщики и торговцы занимают пять строф (Мф 21:12–16), а следующий сюжет о проклятии смоковницы, идущий следом за первым, заполняет теакие же пять строф (Мф 21:18–22). В сумме они создают общую картинку в десять строф. Затем у Марка эти два сюжета переворачиваются и уменьшаются в размерах их описания, подобно отражённому изображению реального предмета на сетчатке человеческого глаза. Торговцы и смоковница у него меняются местами, и мы видим перевёрнутую уменьшенную Матфееву картинку. У Марка краткая история со смоковницей излагается первой и занимает всего три строфы (Мк 11:12–14), а покупающие и продающие в Храме изгоняются после истории со смоковницей и занимают тоже три строки (Мк 11:13–15), а не по пять, как у Матфея. Итого шесть строф. Далее Лука пишет, как было ранее сказано, только о меновщиках, а о засохшей смоковнице умалчивает по известным теперь причинам. У него история о торговцах и меновщиках после «Марковского» изображения как бы трансформируется в электрические импульсы, «растворяется» в нервных волокнах, идущих от глаз к мозгу, и занимает всего четыре строфы (Лк 19:45–46), после чего вся полученная зримая информация от предшествующих апостолов сосредотачивается уже в Евангелии от Иоанна, и для полного осмысления добавляется к ним история об Иисусе Христе, о том, что Он, придя в Храм, переворачивает столы менял и бечевкой изгоняет их Храма жертвенных животных (Ин 2:13–22). Этот эпизод как бы «вытаскивается» зрителем из своей памяти и присоединяется к видимому Матвеевскому предмету и тоже в сумме составляет десять строф, как у апостола Матфея. Другими словами, мозг «зрителя» начинает перерабатывать уже двоякую информацию, состоящую уже из двух похожих историй, настоящей и прошлой. Следовательно, окончательный вывод или суждение об увиденном надо делать с учётом этих двух разных случаев из жизни обоих Иисусов. Просто у некого «очевидца» – пусть это будет торговец – в данном случае возникает ассоциация зримого события в настоящем с похожим случаем и произошедшим около трёх лет назад. Но именно так работает мозг – сопоставляет и сравнивает видимую информацию с прошлым опытом, отложенным в памяти. И это как раз то, о чём говорит нам Иоанн. Читая справа налево, начиная с Иоанна и подключая память к воспринимаемому предмету, мы получаем полную картинку происходящего события, как бы воспроизводим динамику работы человеческого мозга и даже переживания «зрителя», который наверняка дважды пострадал от действий наших героев.

Теперь подробнее о собственном понимании совершаемых двумя Иисусами похожих деяний. Иисус Христос действительно приходил в Иерусалимский храм и совершил Свой героический поступок раньше Иисуса Назорея. Это было более трёх лет назад, ещё вначале своего общественного служения, и именно тот случай припомнил наш незадачливый «зритель», торговец, когда своими глазами наблюдал за буйством в Храме Иисуса Назорея, и подумал про себя «не тот ли это человек?». Иоанн Богослов повествует прошлую историю со Христом вначале своего Евангелия. Тогда после крещения и искушений в пустыне к Нему приходили животные (Мк 1:13) и жаловались на иудеев, что те используют их в своих религиозных ритуалах, уподобляясь изощрёнными убийствами самым отпетым язычникам. Если иудеи в своём служении Б-гу приносят кровавые жертвы, то иудаизм есть религия языческая, которая ничем не отличается по своей сути от поклонения соседними народами различным демоническим силам (например, Баалу в финикийском Карфагене). Отсюда следует, что Б-г евреев