– Ишь ты, ещё и брыкается, падла! – Удивлённо воскликнул один из них, в немецких офицерских брюках, хромовых сапогах и дешёвой, в клетку, рубашке.

– Вот и встретились, товарищ председатель! – С издёвкой в голосе пробасил светловолосый здоровяк. – Мы ж тебя предупреждали, отойди в сторонку, не ищи приключений на свою жопу… Ты наши записки читал?

– Читал! – С вызовом ответил Язеп, зажимая простреленную руку.

– Думал, война кончилась, вы победили, полный порядок, а? А оно – вон как обернулось… На колени! Лижи мои сапоги, ты, гнида! – Рявкнул бандит. – Может, я тогда тебя и пожалею…

– Ты что, Медведь, ошалел, что ли? – вмешался один из бандитов.

– Молчать! – Сверкнул на него бешеными глазами главарь. – Я здесь командую! – Лижи сапоги, ну?

– Не дождёшься, сволочь, не на того напал, – криво усмехнулся искажённым от боли лицом Язеп. – Всё равно ваша песенка спета, гады. Доберутся и до вас… Немца побили… А вы уцелеть рассчитываете? Опомнитесь, пока не поздно!

– Ишь ты, он и здесь агитирует! – Удивился бандит с длинным шрамом на левой щеке.

– Поставьте его на колени! – Скомандовал Медведь. В ту же секунду Язеп рухнул на колени от тяжёлого удара ребром ладони по шее. Раздался хохот.

– А ты говорил, что не дождусь, – заржал главарь. Язеп, собрав последние силы, встал на ноги.

– А мы, оказывается, гордые! – Ухмыльнулся Медведь и ударил Язепа здоровенным кулаком в лицо, тот упал спиной на дорогу, тут же повернулся на бок и вновь попытался встать. На него со всех сторон посыпались удары ногами, затем его грубо схватили за руки и поставили на ноги. Язеп вскрикнул от боли в раненной руке, открыл глаза, пытаясь прийти в себя. Всё плыло перед глазами, колени у него подгибались.

– Ты думаешь, это всё? – Почти ласково спросил Медведь. – Нет! Это не всё, краснопузая сволочь! Тащите его к болоту! – Приказал он. Почти волоком Язепа подтащили к болоту.

Ядовито-зелёная трава маскировала непроходимую трясину, чуть поодаль росли чахлые, искривлённые берёзки. Солнце скрылось за горизонтом. Прохладный ветерок ласково, будто материнская рука, коснулся щёк. «Всё, конец…» – Мелькнуло перед глазами встревоженное материнское лицо… «Береги себя, сынок,» – прошелестели её последние слова, которые она крикнула ему вслед, когда он уходил из дома в последний раз. «Прощай, мамочка!» – шевельнул он разбитыми губами, слизнул языком кровь.

– Сам полезешь, или помочь? – Приблизил к нему ухмыляющуюся рожу главарь. Язеп с ненавистью глянул в его глаза и харкнул запёкшейся кровью во рту в его самодовольную рожу. Медведь взревел от ярости, вскинул автомат, собираясь выпустить очередь в живот Язепа, заскрипел зубами… и опустил дуло вниз.

– Нет, так слишком легко умереть… Этого удовольствия я тебе не доставлю, – прохрипел он, вытираясь рукавом.

– Бросьте его в болото, да подальше, пусть побарахтается, – велел он своим головорезам.

Язепа раскачали и швырнули на сочную зелёную травку, которая тотчас же под весом его тела раздвинулась в стороны. Он почувствовал тёплую воду, промочившую одежду и коснувшуюся разбитого тела. Он, медленно и неумолимо, начал погружаться в трясину. Глубже становилось всё холоднее и холоднее. Бандиты замерли, ожидая, что он начнёт кричать, звать на помощь, и можно будет вдоволь посмеяться над его муками, страхом смерти. —

«Жить, жить! Хочу жить!» – Бесновался от ужаса кто-то, притаившийся внутри него. Одновременно в нём жила холодная, жестокая к самому себе мысль о том, что эта стая зверей на краю болота только и ждёт его крика о помощи, и тут же начнёт бесноваться от радости. Выбраться из трясины они всё-равно не дадут.