Сверху я набросила кожаную черную куртку – короткую, она больше напоминала жакет, и спустилась во двор.

К моему наряду бы машину приличную, а не это… Впрочем, сойдет.

Я упала на сидение отточенным движением, всунула ключ в замок зажигания и провернула. Движок расчихался и с преогромным трудом завелся. Я ждала, пока машина прокашляется, переключив передачу на заднюю, чтобы отъехать с парковки, когда дверца вдруг распахнулась.

Я резко обернулась, всплеснув волосами. Сердце чуть не провалилось в пятки.

– Оливия?

Расширенными глазами я уставилась на незнакомого высокого парня. Симпатичный, светловолосый – на вид лет двадцать. Одет по-молодежному – в джинсы и облегающую майку, но держится, как аристократ.

Я его в первый раз видела, но по животу поползли мурашки, там стало холодно, словно я проглотила кусок льда.

Оборотень. И довольно сильный.

Он насмешливо поднял брови, видя, как я сжалась на сидении.

– Не бледнейте… Наш отец хочет с вами поговорить.

Я не могла по человеческой форме сказать, кто он. «Наш отец». Значит, папа и минимум двое деток. Все оборотни, разумеется.

– Уберите руку с ключа.

Я тянула, не зная, бежать или разговаривать. Слишком наглый и не боится мальчиков.

Оборотни ко мне не приходят, никогда. Это негласное правило в городе – Оливия неприкосновенна… Или неприкасаема?

– Что вам нужно? – голос не дрожал, словно я ставила речь на курсах по ораторскому мастерству. На самом деле я привыкла говорить с одинаковой интонацией обо всем. Просто потому что большая часть чувств у меня передохла.

– Я только что сказал, – он не разозлился. – Отец хочет поговорить с вами. Выйдите из машины. Я вас отвезу.

Я бросила мимолетный взгляд через лобовое стекло. Двор просматривался плохо – везде тени, не разберешь, человек там, зверь или просто ветка всколыхнулась. Будь я оборотнем, это не было бы проблемой.

– Прошу, следуйте за мной, – он перестал быть любезным, я его злила своей непокорностью.

Интересно, что он сделает, если пошлю его подальше? Расстроится и свалит?

Мальчики давно доминирующие самцы в городе. Они и в человеческой форме весят оба за сто. В звериной – двести. С их клыками мало найдется желающих спорить. Не знаю, кто этот парень, но что Зверь, что Руслан внушительнее на вид.

Им точно не понравятся, если меня попробуют увести силой.

– Я не поеду, – ответила я. – Отойдите от машины.

– Ваше право, – каждое слово звучало жестко, словно он забивал их молотком. – Вы хотите узнать, почему ваш ребенок погиб и кто в этом виновен? Тогда едем со мной. Папа вам расскажет.

Я резко выбралась из машины и шагнула к нему, бесстрастно рассматривая глаза.

Благодаря каблукам я была почти одного роста с ним. Ложь, сомнения, уловки – я искала в глазах что-то, что его выдаст. Вблизи они оказались совсем светлыми – это был прозрачный серый цвет с какой-то странной примесью желтого вокруг круглых зрачков. Несмотря на форму, я видела, что глаза принадлежат хищнику.

Я смотрела, крепко сжав челюсти – словно вызвала его на поединок.

– Едем, – повторил он. – Вам ничего не угрожает, кроме правды.

– И что это значит? Вы намекаете, что ваша правда мне не понравится?

О, я не дура. Мгновенно ловлю намеки.

– Возможно, вы уйдете другим человеком.

Я хмыкнула: я давно другой человек. И вряд ли он сможет меня удивить, но я испугалась его слов и особенно – взгляда. Есть тайны, которые разрушают, но бывает, что и правда слишком страшна, чтобы ее знать.

– Я поеду на своей машине, – твердо сказала я и устроилась за рулем вновь. – А вы покажете дорогу. И хочу убедиться, что смогу уйти, когда захочу, и мне не причинят вреда.