- Да, Наташ, - с энтузиазмом приняла вызов Марина, - тебе позвонили по поводу собеседования? Понятно, я не хочу в бар. Во-первых, не то настроение, во-вторых, специально собираться и ехать в сторону центра не хочется, а в-третьих, с такими темпами поиска новой работы мне стоит начать экономить, а не по барам среди рабочей недели разъезжать!

Дальше девушка что-то молча внимательно слушала, даже не пытаясь перебить поток слов, что лился на нее из трубки ее сотового телефона. Еще немного послушав подругу, Марина сбросила вызов и встала с кровати.

- На работе ее должны оберегать и ценить, как сундук с иглой кощея. Она мертвого уговорит встать, если решит, что это правильно, - бубнила себе под нос девушка.

Через полчаса на пороге квартиры стояла симпатичная молодая женщина. В своих строгих, идеально сидящих на бедрах широких брюках из тонкой шерсти, мягком свитере крупной вязки, приятного мятного оттенка, кожаной коричневой косухе оверсайз, с небольшим рюкзачком в руках - она смотрелась стильно. Тряхнув копной шелковистых волос, приподняв тем самым их у корней, девушка еще раз глянула в зеркало, подмигнула сама себе и отправилась в бар, где ее ждала подруга.

5. Глава 5

Первый рабочий день нового секретаря подходил к концу. Савелий действительно оказался толковым малым. Он быстро разобрался что и к чему. Навёл свой порядок в столе. Составил расписание на завтра. Подготовил все необходимые документы.

Герман вернулся как раз в тот момент, когда Валерий и Савелий собирались уходить.

– Я тебе не нужен на сегодня? – спросил Валера Германа.

– Задержись, есть дело.

– А я? – в свою очередь спросил Савелий.

– А ты завтра без опозданий без пятнадцати восемь чтобы был на месте.

Дверь за парнем закрылась.

Герман выглядел озабоченным. Он по диагонали измерил приёмную, зашёл к себе в кабинет, зачем–то достал из стола старый серебряный портсигар (память о деде, как он всем говорил), открыл его, понюхал.

– Курить хочется, аж уши пухнут. – сказал то ли Валере, то ли самому себе. Закрыл, убрал в стол. – Но нельзя. Нельзя значит нельзя.

Валерий наблюдал молча за другом. Если тот достал подсигар, значит произошло что–то такое, чего они не ожидали и из чего теперь придётся выбираться. Знал и то, что сейчас лучше не трогать Германа.

Что наша жизнь – игра,

Добро и зло, одни мечты.

Труд, честность, сказки для бабья,

Кто прав, кто счастлив здесь, друзья,

Сегодня ты, а завтра я.

Так бросьте же борьбу,

Ловите миг удачи,

Пусть неудачник плачет,

Пусть неудачник плачет,

Кляня, кляня свою судьбу.1

«Так, если Герман Германа запел, то, кажется, пора остограммится», – и Валерий прошёл к бару, который был встроен в стенной шкаф и оформлен под старомодный сейф.

– Валерий! – Герман в сильном волнении запустил руки в волосы, сжал кулаки и, словно снимал парик, резко дёрнул их назад. – Валерий, друг мой! Прости, прости меня!

– Так, это что–то новенькое. – Валерий налил себе и Герману по маленькой с напёрсток рюмочке коньяка. – Герман, ты у мэра был или на кастинге в Большом?

Но Герман, казалось, не слышал его. Он взял рюмку, опрокинул благородный напиток в горло, словно это была водка.

– Больше не надо! Не надо! А то унесёт! – и снова стал делить углы по биссектрисе своими огромными шагами при этом бормоча себе под нос: – Значит так, с Петровичем мы договоримся, Ашот в помощи ещё не отказывал. Козлов… Этот Козлов, он трудный, может и заартачиться. Но, чёрт его побери, ещё ни разу, ни разу… Ладно, кто следующий. Платонова. О нет, если не Платонова, то кто? Шуман? Нет, не тот уровень. Поликарпов? Нет, только Платонова. Вот ведь, это не баба, это не знаю кто, но кто если не она? И зачем? Зачем? – он снова схватился за волосы. Потом вдруг остановился около окна. Засмотрелся на фонари, которые начали зажигаться и подсвечивать червонные листья клёнов. Задумался. Потом, словно его кто-то дёрнул или окликнул, обернулся. Увидел сидящего в кресле секретаря Валерия. Почему-то удивился. Слегка склонил голову. Нахмурил одну бровь. – Мы опять остались без секретаря?