Когда слишком устаешь что бы читать в метро закрываешь глаза и невольно вспоминаешь все свои грозы с самого детства, и думается: вот бы этот страшный гул ударил в голову, как Вулкан своим чудесным молотом богу Зевсу, и родилось бы тогда что-то важное и нужное, как родилась из головы громовержца Афина Паллада. Все ждешь… ждешь… и ничего не происходит. Темнота за закрытыми веками, темнота за горящими неверным светом окнами вагона поезда… И каждый день возвращаясь с работы я позволяю ей обнять меня и укачать словно беспомощного младенца.

Я устала, внутри меня зреет беспокойство и чувство вины, и потому я закрываю глаза, как должно быть закрывал их Иона, угодив во чрево кита, и снова и снова вижу свою историю, выступающей мне навстречу. Наверное, все истории так или иначе начинаются с темноты.

Должно быть я засыпаю, потому что мне кажется, будто она складывается во мне сама собой где-то между Нагорной и Чертановской, и я стараюсь запомнить каждое слово, каждое вызываемое им движение, что бы затем записать, сохранить это неожиданно родившееся ощущение важности и еще чего-то невыразимого. Но нужно еще доехать до своей станции, преодолеть эскалаторы и коридоры, пройти не зажмурившись и не сбавляя шагов мимо пахнущего лекарствами дедушки в растянутых трениках, мимо пивной компании, мимо рыдающей злой собаки на плакате с надписью «заведи друга», что бы тенью скользнуть по темным улицам и, выйдя из гробоподобного лифта, оказаться на людной, освещенной кухне и, давясь утренней кашей, заботливо разогретой для тебя кем-то, говорить о своих проблемах, слушать о проблемах других, улыбаться или качать головой, узнать, что масло подорожало, что розы стоили 600 рублей, что все они козлы, а потом смотреть «Дом-2» и еще что-нибудь «интересное», долго-долго стоять под душем, надеясь, что ежевечерние разговоры в темноте по телефону с любимыми будут окончены, и только после этого ощупью пробраться в комнату, залезть на верхнюю полку, укрыться с головой одеялом и остаться, наконец, наедине со своей историей… Но уж нет никакой истории, все расплескалось, исчезло, осталась лишь темнота и дразнящее желание уснуть, уронив голову на чье-то плечо…

* * *

Стараясь рассказывать так, как следует, я должна была бы начать с 12-го вечернего часа 21 августа 2009 года, когда я встретила своего человека из метро. Погружаясь в тот вечер, я снова слышу привычный вой темноты, усыпляющий как теплый вечерний чай, и в полусне-полуяви смешиваются в мыслях черные-черные волны, жуткие и плотные, как долина тени смертной, бесчисленные ночи за экраном компьютера, похожие на мерцающую в свете Луны со дна темного фонтана медную монетку, и вечерний коридор третьего этажа университета, конца которого никогда не могла увидеть, но всегда чувствовала если любимый учитель стоял где-то там, скрытый темнотой всех не горящих ламп, и, заложив руки за спину, рассматривал фотографии лучших выпускников… Во сне голова моя клонится в сторону и опускается на мужское плечо. Едва касаясь чьи-то руки откидывают с моего лица волосы, и знакомый голос шепчет… и снова я просыпаюсь в странной тревоге, оглядываюсь по сторонам, будто кто-то из спящих пассажиров мог услышать, прочесть мои мысли и посмеяться. Пассажиры молчат, и в каждом молчащем сосредоточенном лице, в каждом случайном взгляде, я нахожу человека, имени которого не знаю, оскорбленного и разочарованного, измучившего и наказавшего чувством вины. Но нет, это тоже лишь одна из не случившихся историй, на самом деле вагон пуст и я не знаю на какой я станции, ослепленные сном глаза покалывает от света, спутанные волосы лезут в лицо…