— Что ты о себе возомнил? — зло дергаю руку, но он толкает меня к столу, и я больно ударяюсь об столешницу задом. — Почему я должна уходить?

— Потому что нам двоим здесь слишком тесно, — хрипит он, нависая надо мной.

— Вот ты и уходи. Мало тебе мажорских универов? — пячусь возмущенно. — А я буду учиться здесь.

— Не будешь. Я все равно тебя отсюда выдавлю.

— Кто ты такой, чтобы мне указывать? — задираю вверх подбородок.

Упираюсь руками в нависающую надо мной грудь. Теперь мне самой противно оттого, как меня вело еще несколько минут назад.

Не никакого «моего» Никиты. А может и никогда не было. В груди жжет обида, вместе с дыханием вырываются всхлипы.

Он может позволить себе любой вуз мира, даже самый престижный. Почему уходить должна я? Разве это справедливо?

И меня прорывает.

— Почему, Топольский? Тебя год уламывали перейти в эту команду. Ты согласился только сейчас мне назло, чтобы меня отсюда выжить?

— Это тебя не касается, — холодно отвечает он, — твоя задача собрать вещи и убраться отсюда чем скорее, тем лучше. Хватит строить из себя правильную. Возьми деньги у отца, перестань изображать из себя целку. Здесь тебе не место.

— Но почему? — от обиды слезы катятся по лицу, но я их не вытираю. Руки заняты, я продолжаю упираться в Никиту.

— Не догадываешься? — он встает между моими ногами и хватает за волосы на затылке.

Я в короткой юбке, колени разведены в стороны, и если сейчас кто-то войдет, представляю, что о нас подумают. Но Никиту это мало волнует.

Он наклоняется, втягивает носом воздух и говорит с опасным придыханием:

— Ты слишком красивая, Маша. И слишком глупая. До сих пор выбираешь в друзья всяких гондонов. Скажи, он тебя трахает этот суслик?

Размахиваюсь и звонко шлепаю Топольского по лицу.

— Не твое дело, ясно? Тебя не касается ни с кем я дружу, ни с кем я трахаюсь.

Никита зло сверкает глазами и перехватывает мои руки, а я даже глаза закрываю. Теперь мне точно крышка.

— Я тебе не Коннор, — слышу над самим ухом угрожающий голос. — Ты заигралась, Маша. Для всех будет лучше, если ты отсюда уедешь.

Он отпускает так резко, что я чуть не слетаю со стола, и так же стремительно выходит. Мои щеки горят как сигнальные костры, запястья ноют. Меня всю трясет, и вдобавок сигналит мобильник.

Трясущимися руками беру телефон.

«Ты опять куда-то вляпалась, Ромашка?»

Демон. Набиваю ответ, пальцы с трудом попадают по буквам:

«С чего ты взял?»

«Назовем это интуицией»

«Один слишком самоуверенный тип собрался выжить меня из универа».

«Он начинает мне нравиться»

Оставляю сообщение без ответа и безвольно опускаю руку с телефоном. Демон до самого последнего дня отговаривал меня от выбора этого университета. Так что вряд ли я сейчас могу рассчитывать на поддержку.

6. Глава 6

Маша

Второй раз Демон появился в моей жизни через месяц. Еще во время восстановительного постоперационного периода в клинике у меня впервые случился приступ временной слепоты.

Врачи сказали, что это ангиоспазм, спазм глазных артерий. Такое может быть после операции. Приступ длился недолго, минут двадцать, но я помню свои ощущения.

Перед глазами полная темнота. И ощущение полного бессилия, потому что это не повязка на глазах. И не расплывчатые очертания. Это когда НИЧЕГО. Совсем.

Мне назначили терапию, и спазм больше не повторялся. Тогда так и не установили причину, сказали, что надо не нервничать и беречь носоглотку.

В тот день я простыла, еще и голова с утра болела. Андрей увез маму на выходные за город. Они звали меня с собой, но я уже говорила, что чувствую себя с ними третьей лишней. В моем присутствии они все время сдерживаются, так зачем им мешать?