Мне пока сложно полюбить другого, да и вообще полюбить мужчину, когда на сердце боль, но я ни в коем случае не буду отказываться от его предложения. Нам с маленьким нужна защита. А Осман великолепный человек. Думаю, мы поладим. Думаю, я смогу стать с ним счастлива, как женщина.

Прошло несколько дней. Я окрепла. У меня появился аппетит, я поднимаюсь с постели и будто начинаю заново учиться ходить после кошмарной слабости. Качаю малыша на ручках, пою ему колыбельные и смотрю в окно, прогуливаясь по палате. Покидать стены палаты пока ещё нельзя.

Первое время я боялась брать на руки Самира, он ведь такой крошечный. Боялась уронить, сделать что-то не так, даже однажды расплакалась. Но с помощью нянь и Османа наловчилась. Уже не так страшно.

Рашидов приходит ко мне каждый день. Вчера он принёс огромный букет красных роз и поздравил меня с рождением сына. А сейчас обещал принести кое-какие вещи для новорожденного. Сказал, что поедет по магазинам и купит. У меня ведь с собой ничего нет. А то, что покупала — сгорело в доме Ахмедовых.

Но он задерживался.

Похороны…

Осман был на похоронах и сказал, что будет недоступен, а меня категорически не взял с собой. Я и сама не смогла бы пережить это. Хоть и хотела положить цветы, провести в последний путь, выразив благодарность.

— Нет, не возьму с собой, не проси даже. Во-первых, у тебя ребёнок. Во-вторых, перенервничаешь и молоко пропадёт.

— Ты прав. Не поеду. Я хотела поблагодарить его за то, что спас… — голос теряется, острый ком горло вспарывает. Вот-вот разревусь.

— Позже. Немного позже я тебя отвезу туда.

Так закончился наш вчерашний разговор.

Осман приехал в роддом ближе к вечеру. У меня появилась возможность поспать, пока он нянчится, но я так и не уснула. На него смотрела и как губка впитывала все его эмоции. Мужчина был напряжён, не улыбался. Ушёл раньше, чем обычно.

Чтобы не давить на больное, я так и не спросила, как всё прошло. Ему тоже больно. Мужчины не плачут, но внутри он наверно рыдал как мученик в аду. Не сомневаюсь. Они были друг другу братьями.

Меня выписали на шестой день. Взяв сынишку на руки, я наконец покинула роддом. Мы впервые оказались на свежем воздухе

— Смотри, Самирчик, это — солнце. Это — небо. А это… люди. Добро пожаловать в наш большой и непростой мир.

Показала малышу окружающий вид, когда вышла на крыльцо роддома. Он один раз открыл глазки, поморщившись, снова уснул. Перед уходом я его хорошенько покормила. Теперь нам предстояло отправиться в путь. Сейчас мы поедем в дом Османа и будем жить у него.

Мужчина, взяв меня под руку, повёл меня к чёрному внедорожнику. Их на парковке было несколько. Две из них принадлежали охране Рашидова. За последний год я привыкла к тому, что мне, простой девушке, приходится передвигаться по городу в сопровождении такой свиты, как у дочки президента. Вот и сейчас я нисколько не удивилась.

День выписки прошел мирно и спокойно. Я забрала нужные документы и вышла из здания под охраной Рашидова и его подчинённых. Никаких бурных поздравлений, никаких цветов и шаров. Не так я себе когда-то представляла выписку. Но, что есть, то есть. Надо радоваться тому, что малыш теперь мой. И только мой!

Мужчина заботливо открыл дверь автомобиля, усадил меня на заднее сиденье и сам следом устроился.

— В оба чтобы следили! — грозно буркнул охранникам, я аж поёжилась.

Хлопок двери. Заурчав, тонированный монстр резко сорвался с места, выруливая на просторную дорогу.

Когда я впервые вышла на улицу, меня охватил озноб. Пульс участился. Я нервно начала оглядываться по сторонам, прижимая к груди кроху, завернутого в красивое одеяльце с синей ленточкой. Мне казалось, что за мной следят, что кругом поджидает опасность. Что убийцы Ахмедовых вернуться за мной и за маленьким Самирчиком. Но всё-таки отточенность действий Османа и его наёмников также внушила мне и ощущение безопасности. Уж очень они грозные и серьёзные ребята. Здоровенные, как слоны. Бородатые, вооружённые. Нужно расслабиться. Окажемся на месте, там будем в полной безопасности. Осман заверил меня что его дом охраняется как Пентагон. Ни одна букашка не прошмыгнёт не замеченной.