— Я хочу услышать правду. И пока ты мне её не скажешь, мы не выйдем из этой комнаты, — хрипло прошептал он.

Расстояние между нами стремительно сокращалось.

Шаг. Два. И вот — в нос ударил терпкий запах мужского парфюма.

— Ты не посмеешь…

— Еще как посмею, — его глаза блеснули холодным, безжалостным блеском. — Я готов хоть сейчас разбудить мальчишку и приступить к его детальному изучению. И что-то мне подсказывает, что в его глазах я не найду той синевы, которую вижу прямо сейчас.

Ладонью зарылся в мои волосы и воскликнул, задыхаясь от бешенства.

— И даже эти белоснежные волосы он от тебя не унаследовал.

— Отпусти!

— Ни за что. Ты и шага не сделаешь, пока не выложишь мне всё подчистую.

— Да опомнись ты! — меня прямо потряхивало от негодования. — У тебя есть невеста. Какое право ты имеешь лезть с расспросами к чужой и замужней женщине?!

Я правда не понимала. Будь на его месте любой другой — только бы радовался тому, что ему не пришлось с маленьким сопляком возиться. Запросто бы поверил, что у ребенка другой отец.

Почему он так упорствует?

— Просто скажи мне правду.

Я лихорадочно соображала, как мне выкрутиться из этой ситуации, и получалась неподъемная задача, которую с нравом Бестужева точно не потянуть. Он буквально пригвоздил меня к месту и, судя по блеску в глазах, не собирался сдаваться.

И совсем не возражал против сложившейся ситуации. Мне даже показалось, что он едва держал себя в узде. Руки так норовили опуститься вниз. Дыхание окончательно сбилось.

— Главное, что он — мой сын, — тихо выдавила я, — и его жизнь никак тебя не касается.

Да, я поступала эгоистично, но мной двигало лишь одно — желание защитить.

С Вадимом я научилась справляться. И никогда бы не позволила ему и пальцем тронуть Тёму.

А вот Артур был слишком непредсказуемым. И вкупе с властью это создавало опасное впечатление.

— Продолжаешь отрицать? — процедил сквозь зубы. — Хорошо. Тогда посмотрим, что ты скажешь, когда я сделаю ДНК-тест. Вот прямо сейчас пойду, возьму всё необходимое и отправлюсь в больницу вместе с твоим сыном.

Он резко отстранился и решительно направился к двери. Толкнул её ногой, совсем не беспокоясь о шуме, который он создавал, и ринулся в сторону гостиной.

Я схватила его за край куртки и добровольно прильнула к нему.

Просто не видела другого выхода. Не могла позволить ему потревожить больного ребёнка.

— Ты же знаешь ответ, раз так себя ведешь. Зачем же…

— Я хочу, чтобы ты сказала это вслух, — зло перебил.

— Ладно. Хорошо. Твоя взяла.

Я отстранилась, вдруг почувствовав неловкость от близости наших тел, и отвела взгляд в сторону.

Буквально нутром чувствовала исходящий от него гнев.

— Тёма…он…

— Ну?!

— Твой…он…твой сын.

— Ты сейчас серьёзно? — рявкнул Артур, сжав в стальных объятиях.

Я поникла, потому что сбывался мой самый страшный сон, в котором Бестужев всегда забирал моего сына.

А он был для меня буквально всем. По меркам жестоких реалий, его потеря — лучший способ отмщения.

И, судя по тому, что я слышала об Артуре, ему бы ничего не стоило разорвать меня в клочья и заставить на коленях умолять о снисхождении.

Горечь растеклась по нервам. Я гулко сглотнула и с трудом выдохнула, морщась от рези в ладонях.

— Я надеялась, что ты никогда о нём не узнаешь, — выдала очередную ложь.

Где-то глубоко внутри себя я мечтала о другом исходе. Всё думала, что если бы Артур оказался обычным парнем, каким я увидела его в Нью-Йорке, то было бы легче сорвать с губ безнадежную правду. Она бы не жгла грудь огнём и не затыкала рот, вынудив навеки замолчать.

— Почему ты сразу не сказала? — он не мог ощутить груз моей вины и потому дробил прямо по косточкам.