Мятно.

Растерянно причмокиваю и открываю глаза.

— Сними эти уродливые тряпки.

— Прошу…

Череп пробивает искра боли от виска до виска.

— Черт… — охаю я, прижимая кулаки к голове.

Зорал отодвигается от меня и лужи рвоты. Ножки стула скрипят о пол, и этот скрип царапает мой мозг.

— Хорошо! — взвизгиваю я. — Я сделаю, что ты просишь!

— Я приказываю. Никогда не прошу.

Я поднимаю взгляд, и он ухмыляется:

— Мне эта игра начинает надоедать, Тэя.

Я встаю. Неуклюже. Меня всю трясет. Мне раза с третьего удается схватить язычок молнии.

Зорал цепко наблюдает за мной.

— За что?

— А почему нет?

Расстегиваю куртку и стягиваю ее. Закусываю губы, когда рукава трут ожоги на запястьях.

Куртка падает в лужу рвоты. Закрываю глаза и снимаю футболку, под которой у меня ничего нет.

Я чувствую взгляд Зорала на груди.

Мои соски торчат. Они у меня часто торчат, но сейчас я хочу их срезать, чтобы не радовать урода на стуле.

Одним решительным рывком стягиваю штаны с трусиками до ноющих лодыжек, и понимаю, что я поторопилась. Надо снять кроссовки.

Выдыхаю, сажусь на корточки и развязываю шнурки. Как я глупо сейчас выгляжу. Глупо и жалко. Встаю, распрямляюсь и обиженно шмыгаю, потому что ситуация усугубляется.

— Это самый странный стриптиз, который я только видел, — Зорал разочарованно приподнимает бровь. — А еще… ты перегнула со своей натуральностью.

Указывает взглядом на мой лобок в кудряшках лобковых волос:

— Это что еще за бобер у тебя между ног?

Поддеваю правым носком пятку левого кроссовка и сердито скидываю его к куртке.

— Руки подними, — Зорал недовольно цыкает.

Я подчиняюсь его приказу.

— Здесь убрала волосы, — он вскидывает бровь, — а киску почему обидела?

Снимаю второй кроссовок:

— Они мне не мешают.

Замираю, когда лодыжки вспыхивают болью, и медленно выдыхаю.

— Я не спорю, есть любители женских кустов, — Зорал кривится, — но ты не к тому попала, Тэя.

— Меня о рандеву с изврашенцем не предупредили, — бурчу я под нос и отпинываю от себя штаны.

А после испуганно замолкаю, ожидая новой порции боли.

— Мы же только учимся быть Омегой, поэтому я буду добрым Альфой, — с издевкой отзывается Зорал. — Попроси прощения.

Наши взгляды встречаются, и я судорожно выдыхаю. Язык присыхает к небу, и я не могу пересилить себя.

— Один, два, три…

Голову стискивает раскаленный обруч, и череп дробят стальные шипы боли. Я с криком падаю на колени, прижав руки к вискам:

— Прости! Прости меня!

Валюсь на пол, когда боль отпускает. Надо мной горит один тусклый светильник, утопленный в потолок. А чуть в стороне мигает зеленый огонек.

Камера?

Весь этот пиздец снимает камера наблюдения? Раскусываю мятный леденец, разжевываю его и я тяжело сглатываю.

— Ты там решила вздремнуть?

Поворачиваю к нему лицо и шепчу:

— Ты не отпустишь меня живой.

— Ты для этого мира не существуешь, — поддается в мою сторону и щурится. — И ты сама ведь постаралась. Ты не смотрела все эти красивые ролики о том, почему чипирование — важно и нужно? Или решила, что самая умная?

В его глазах нет жалости.

Я для него кусок мяса, которым он сегодня отужинает, а если я буду сопротивляться, то стейк обратится в отбивную.

— Возвращайся, — Зорал опять похлопывает по колену. — А то у меня сейчас яйца лопнут.

Тянется под моим блеклым взглядом к ширинке. Шуршит молния.

Я влипла.

Вот теперь я даю себе железное обещание, что больше не полезу спасать брата от пьянок и азартных игр. В жопу его.

— Тэя, — Зорал расстегивает ремень, пуговицу штанов и ныряет рукой в ширинку. — Повторять не буду.

Я всхлипываю от отчаяния, потому что он вываливает из штанов не член, а какую-то базуку из плоти и вздутых вен. Мне смотреть страшно на этого монстра с багровой головкой, не то что касаться.