– Но у нас нет таких денег! – я вижу, как отчаяние плещется во взгляде моего розовокрылого ангела.

Она уже даже забыла, что стоит в одном сраном полотенце среди толпы разгорячённых мужиков, и оно сползло, обнажив её идеальную бесподобную грудь.

Я смотрю мимо неё.

Блядь.

Это просто невыносимо.

Оставаться бесстрастным адвокатом.

– Тогда я заберу тебя себе, – ухмыляется Молох, который уж точно всё правильно понял, жирный мудак.

И на которого мы работаем.

– Я согласна, – поднимает она подбородок и смотрит прямо мне в глаза. – Я поеду с вами.

Умница, моя сладкая девочка. Ты всё делаешь правильно.

Пока.

И тут я понимаю, что стою и как идиот пялюсь на её голую грудь с заострившимся от холода соском. Ловит мой взгляд и судорожно натягивает полотенце обратно.

– Времени нет, – рявкает мне один из этих самых адвокатов, хватая меня крепко за руку и утягивая за собой.

– Мне больно! – пищу я, но кажется, он меня не слышит, продолжая тащить меня из кабинета, прочь от моего папочки.

Я бросаю последний взгляд на него, я так боюсь, что я больше не увижу его, что я просто бью со всей силы пяткой по колену этого хлыща и, вырвавшись из его цепких рук, бегу обратно, к моему отцу.

Я должна хотя бы попрощаться с ним.

Потому что у меня ужасное, просто очень страшное предчувствие.

Я бросаюсь к нему на грудь, пока горилла рядом с ним стоит, не зная, что со мной делать, а я крепко обнимаю своего папочку.

– Пожалуйста, папа, – реву я, и мне уже плевать, что я выгляжу маленькой сопливой девчонкой перед всеми этим бандитами. – Папа, я не могу тебя потерять, – обнимаю я его крепко за плечи, и он судорожно хватает меня в ответ. – Папа, пожалуйста… – плачу я, чувствую, как чьи-то руки буквально отдирают меня от него.

Вижу размазанное сквозь слёзы бледное лицо моего папочки, я слышу его последние слова:

– Лера, я люблю тебя. Всё будет хорошо, Пуговка, – и вижу, как он обращается ещё к кому-то за моей спиной:

– Пожалуйста, позаботьтесь о моей девочке, – и сильные руки снова берут меня в свой плен, уводят за собой, пока я стараюсь насмотреться ещё раз на своего самого лучшего в мире папу.

– Всё будет хорошо. Я найду деньги, – последнее, что я слышу, когда дверь за нами закрывается, и эти двое уводят меня за собой.

– Где твоя комната? – жёсткий голос продирается ко мне сквозь пелену слёз.

– Что? – поднимаю я на него своё заплаканное лицо.

– Иди оденься и возьми самое необходимое, – рявкает второй, уже нетерпеливо посматривая на часы. – Или ты собралась ехать прямо так? Голой? В полотенце? – с насмешкой бросает он мне.

Я ведь даже не чувствую холода. Я забыла, что я без одежды.

– У тебя ровно десять минут, – чеканит его напарник. – Быстро, я иду с тобой, – уже поднимается он по лестнице, утягивая меня за собой.

И по тому, как он слегка прихрамывает, я понимаю, что это именно ему я заехала сейчас по ноге.

Он с грохотом распахивает дверь в мою розовую нарядную спальню, с усмешкой рассматривая плакаты на стенах с Тейлор Свифт и Билли Айлиш.

– А что, мальчики нынче не в моде? – с издёвкой спрашивает он меня, и я лишь кривлюсь в ответ.

– Десять минут, детка, и если ты не будешь готова, то пойдёшь прямо так. В трусах, – жёстко повторяет он мне.

И я понимаю, что он не шутит.

– Чемодан в гардеробе, – дерзко отвечаю я ему, и вижу, как его бровь приподнимается от удивления.

– Ты сам сказал, десять минут! – выкрикиваю я. – Вот и помоги мне! – Просто бери чёртов чемодан и набивай его шмотками, пока я переодеваюсь! – командую я ему, и вижу, как он начинает багроветь, желваки ходят на его лице под кожей, кулаки сжимаются, и мне кажется, что он сейчас залепит мне пощёчину.