– Прекрасно выглядишь! Этот цвет тебе очень идет.

Джейн молниеносно нырнула под стол.

– Неужели? Какой именно цвет?

Он опешил. Вот уж отвлекся так отвлекся.

– Э-э-э… Джейн? Джейн!

– Вот интересно, удосужился ли ты на меня хотя бы взглянуть, прежде чем сообщить, что я прекрасно выгляжу, – раздалось из-под стола.

– Очень смешно. Ха-ха-ха. По-моему, тебе тоже не помешает подкрепиться.

– Ты ведь даже не заметил, какое на мне платье, правда? Просто ляпнул дежурную любезность.

Ну ляпнул… Что в этом такого? Почему она так странно реагирует на комплименты? Может, потому, что не привыкла их получать?

– На тебе зеленое платье, – сказал Эдмунд наугад.

Джейн вылезла из-под стола со слегка помятой прической и таким же помятым выражением лица, но – да! – в платье яблочного, то есть зеленого, цвета.

– Убедилась? Прекрасно!

– Случайно угадал, – недовольно буркнула Джейн.

Пропустив мимо ушей эту реплику, он окинул Джейн беглым взглядом. Нежно-зеленое платье ей в самом деле шло и выгодно отличалось от аляповатых нарядов с рюшами, которые она носила раньше.

– По-моему, очень удачный фасон, – осторожно заметил Эдмунд, надеясь, что на сей раз комплимент будет воспринят более благосклонно.

– По-моему, тоже, – оживилась Джейн. – Я рада, что теперь могу следовать собственному вкусу. Матушка вечно одевала меня в жуткие цветастые платья с чудовищным количеством оборок.

Он улыбнулся, а она нахмурилась и отвернулась к окну.

– В Лондоне дома стоят так близко друг к другу. Мне кажется, я могу разглядеть обстановку в гостиной твоих соседей.

– Наших соседей, – поправил Эдмунд.

– Да, наших соседей.

Итак, о нарядах и соседях они побеседовали. О том, хорошо ли она спала, тоже. Что дальше? Эдмунд принялся резать говядину: сначала на кубики, затем каждый кубик пополам, потом каждую половинку еще раз пополам…

Погода! Они еще не затрагивали эту богатую тему.

Посмотрев на Джейн, он увидел, что и она с необыкновенным усердием режет ветчину на мельчайшие кусочки и с таким же усердием избегает на него смотреть.

Эдмунд передумал говорить о погоде и машинально поднес вилку ко рту. Говядина, будь она трижды неладна! Его чуть не вывернуло наизнанку.

В этот момент Джейн решила прервать затянувшееся молчание.

– Киркпатрик, я знаю, что некоторые новобрачные после свадьбы отправляются в путешествие.

– Да, – кивнул Эдмунд и сделал изрядный глоток кофе, чтобы успокоить взбунтовавшийся желудок. – Кто-то отправляется, а кто-то – нет.

Джейн оставила в покое ветчину и принялась с ожесточением стучать ложкой по вареному яйцу.

– Некоторые едут в Италию или во Францию. Франция совсем близко.

– Ты уже разбила скорлупу в мелкие дребезги, – заметил Эдмунд.

– Положим, не такие уж мелкие, если сравнить с твоей говядиной.

Он взглянул на свою тарелку, поморщился и положил нож и вилку.

– Джейн, насколько я понимаю, тебе хотелось бы поехать в свадебное путешествие?

– Я бы не возражала, – решилась она наконец на него посмотреть.

– Да я бы и сам не против, но… – Эдмунд скользнул взглядом по гравировке на столовом серебре родового герба Киркпатриков. – Дела не позволяют мне сейчас уехать из Лондона.

– А когда позволят?

– Возможно… – Он замялся. – Возможно, через некоторое время.

– Через некоторое время? – Джейн взяла нож и рассекла яйцо едва ли не до основания. – Если у человека не возникает желания отправиться в свадебное путешествие в медовый месяц, откуда ему взяться потом?

Эдмунд вдруг понял, что пока у него возникло лишь одно желание: запустить в нее чем-нибудь тяжелым, чтобы прекратить назойливые расспросы, – и резко заявил:

– Джейн, помимо желаний существуют обязанности!