И вот знала, что не нужно принимать их разговоры близко к сердцу, но отстраниться не получалось.

– Альфа? А Рафаэль? – не удержалась от уточнения.

Зачем спросила? Всё равно же расстанемся скоро. Сама себе проблем создаю, не иначе.

– Рафаэль, конечно же, тоже был не в восторге, но он же всё вечно в себе держит, ни с кем не делится, – вздохнул оборотень в ответ.

– С Селеной только толком и открывался к общению, сколько их помню вдвоём, – охотно дополнил второй.

Бумага в моих руках порвалась, так сильно я её сжала, оценив сказанное.

– И даже после того, как она от него ушла, и тогда он от неё не отвернулся. Пулю в сердце поймал, защищая её, когда её пара пропала. Вот какая сильная любовь… – прозвучало от третьего.

Вспомнилась "звёздочка" на его груди.

Значит, из-за Селены словил.

И любил… любит… тоже её.

– Микаэла? Ты чего? – послышалось со всех сторон.

Только сейчас заметила, что уже не сижу, а пребываю на ногах, а в ладонь впились собственные когти, отчего на пол теперь мелко капала кровь.

– Мне нужно… – с удивлением уставилась на такое проявление своей неожиданной агрессии я. – Нужно отойти, – почти сбежала в ванную, где сунула раненую ладонь под ледяной поток.

Значит, изначально он собирался жениться на Селене.

Не вышло и… что?

Причём здесь я?

Или это из разряда "кто угодно, если это позволит быть рядом с любимой"?

Как папа только позволил такому случиться?

И почему Селена об этом никогда не говорила?

Не могла не знать, что кто-то да проболтается.

Что ж, вот у неё самой и спросим!

Сообщение вышло коротким, но эмоциональным. А ответа не последовало. Как и уведомления о прочтении.

Впрочем, плевать!

Чего так завелась?

Чего я вообще с нашей первой встречи впадаю в неконтролируемую агрессию постоянно?

Совсем с ума схожу, похоже!

И, похоже, не я одна. Вернувшийся чуть позже Рафаэль застыл в открытых дверях, в явном недоумении оглядывая окружающее пространство. Оценивал он сию картину не так уж и долго, а после… грязно выругался и, развернувшись, ушёл, громко хлопнув дверью.

– А что не так? – поинтересовалась я у находившегося рядом Пабло, который помогал мне с разбором документов, пока все остальные кто спал, кто просто тихонько переговаривался.

Оборотень на это беспомощно развёл руками. Другие вовсе загадочно хмыкнули, тут же сделав вид, что молчали.

– Ну и ладно, – пробурчала, возвращая внимание документам, от долгого чтения которых в глазах уже рябить начало.

Закончила я только к трём ночи.

– Всё! – выдохнула устало, упав спиной на софу и раскинув руки в стороны.

– Жива? – ухмыльнулся нависший надо мной Альберто.

– Не уверена, – призналась честно. – Завтра скажу, – губы растянулись в блаженную улыбку, предвкушая отдых.

– Ладно, отдыхай, – потрепал меня по голове Мигель, как мысли прочитал. – А ну все разошлись, – рыкнул на весь этаж, наверное.

Все, даже спящие, тут же подскочили, и через минуту о присутствии многочисленной толпы мужчин не осталось даже напоминания.

– Надо тоже так рычать научиться, – проговорила себе под нос негромко и прикрыла глаза.

Сил не осталось ни душ принять, ни на кровать перейти, ни вообще пошевелить пальцами рук и ног. Только спать. Так и провалилась во тьму. А разбудило меня довольно холодное, в приказном тоне:

– Просыпайся. У тебя полчаса, чтобы позавтракать и собраться.

– Конечно, папочка, – пробормотала, мысленно отмечая, что какой-то странный голос у папы.

Непривычно резкий и отстранённый по отношению ко мне.

– Теперь я тебе ещё и папочка? – донеслось следом сухое, хотя и с долей откровенной насмешки.

Осознание настоящего приходило медленно, но верно. Тихонько застонав обречённо, я приоткрыла веки, с деланным интересом осматривая нарушителя моего спокойствия.