Так как же я выбрался из Ада?

После каждого нелепого адского тела я получал более вещественное. Отработав на благо мира в ролях, названия которых говорить не очень-то и хочется, я заслужил сравнительно достойное перерождение…

ЛОХМАТЫЙ МУЧЕНИК

Чувство своей пригодности у деревенской дворняги является основным инстинктом и самым возвышенным удовольствием, помимо наслаждений, присущих животному, поэтому всю собачью жизнь я старался смиренно отрабатывать свой хлеб.

Я уже был старым псом, когда это случилось…

Хозяин, помнящий меня еще щенком, не был вечен, и когда он умер, меня тут же вышвырнули со двора за мой непрекращающийся вой. Я еще долго бегал вокруг знакомого места, ощущая потерянность, страх и горе…

И вот я сижу у дверей знакомого двора в ожидании амнистии. Когда створка ржавых ворот открылась, я резво устремился во двор, но тут же заскулил от боли и поджал хвост, получив по хребту сучковатой палкой. Когда палка вернулась еще раз, до меня стало доходить, что мне здесь почему-то не рады. Я не понимал причин такого отношения и еще долго прибегал к родному двору, преданно вынося пинки новых хозяев.

В какой-то момент я оказался далеко за селом около небольшого озера. Видимо, так в этот раз отхватил, что бежал без оглядки, куда глаза глядят…

Я попил воды из озера и решил немного перевести дух, притаившись в ветвях речного кустарника. Меня так мучил голод, что я до хруста пожёвывал свой хвост. Голод и подвёл меня к черте…

Вдруг из кустов вышел усатый мужик с огромным тканевым мешком на поясе и начал шевыряться в кустах. На нём была грязная и местами порванная камуфляжная форма, высокие чёрные сапоги и темно-зелёная панама, из-под которой невпопад торчали куски волос. Глаза усача, бегающие из стороны в сторону, казались мелкими относительно крупного лица, что придавало этому человеку смешной вид.

Я испугался и, еще сильнее прижавшись к земле, притих, словно убитый. Тем временем мужичок, найдя наконец запрятанное деревянное удилище, наладил снасть и принялся вытаскивать из реки окуней и радостно складывать их в свой тканевый мешок. Я оживился и стал смиренно ждать подходящего момента, надеясь добыть что-нибудь съедобное.

Посматривая за удочкой, мужик наладил костёр и принялся запекать пойманных окуней, предварительно насадив их на тонкие ветки.

Когда он начал лакомиться запечёнными окунями, я вдруг уже не смог контролировать своё оголодавшее тело, которое само по себе сорвалось с места и, поджав хвост, направилось к едоку.

Завидев меня, рыбак улыбнулся и, положив около своих ног обглоданного окуня, дал понять, что это для меня. Я ускорился к угощению, боясь, что он передумает, и пока моё внимание было занято жадным поглощением еды, хитрец быстро опутал мои задние лапы толстой верёвкой. Я вывернулся на него и… Я навсегда запомнил этот взгляд… Его глаза горели, как у ребёнка, который обнаружил что-то новое, но в то же время в них будто бы зрел зловещий план.

Так и оказалось. Рыбак вдруг начал отбегать с верёвкой в руках, и спустя мгновенье я уже сипло лаял, свисая с ветки дерева вниз мордой, в то время как этот сумасшедший торопливо сооружал подо мной костёр.

И вот тепло переходит в жжение, а я ничего не могу сделать…

Моё сознание металось внутри обречённого на смерть тела, но долго не могло покинуть его, испытывая чудовищные муки. Спустя вечность, по ощущениям, в моем теле образовалась дыра, и меня с огромной силой выбросило наружу свежим потоком воздуха, размазав по стене красного света, внезапно возникшей впереди…

Я оказался в тёмном коридоре, по краям которого, словно в общежитии коридорного типа, были комнаты, а в конце мерцал тусклый белый свет. Ранее мои перерождения проходили плавно и незаметно, а теперь я, видимо, заслужил хоть какой-то выбор.