Забавно было наблюдать, как упитанные птицы отталкивают тощих заморышей-собратьев, борясь за каждое зернышко. Но те и не думают отступать и, потоптавшись в сторонке, упорно и героически возвращаются в самую гущу голубиной стаи.

Он не заметил, как к ним со старушкой приблизилась молодая женщина. А когда увидел, то удивился странному облику этой очень даже симпатичной особы.

Ее лицо было необычайно бледным. Яркие краски полностью отсутствовали в ее образе. На лице не виднелось ни капли косметики, а ее одежда лишь завершала унылое впечатление. Черное тонкое суконное пальто и черная вязаная шапочка дополняла этот мрачный образ.

– Эх! Опять ходила, горемычная! Все ищет доченьку свою, -наклонившись к Сергею, еле слышно прошептала старушка, затем окинув женщину взглядом с головы до ног, уже громко спросила:

– Ты что, Нина, так нарядилась? На улице холодно. И вид у тебя такой нехороший. Опять таблеток переборщила? Брось ты эти таблетки. Опасно это! Опять в больницу попадешь! И дверь открытой опять оставила в квартиру-то.

– Не холодно мне, – женщина останавливается возле скамейки, – а вы, баба Катя, обманули ведь меня.

– Да что, милая, обманула-то? – удивилась старушка.

– Вы сказали, что скоро найду я доченьку свою, – женщина жалобно всхлипнула и тут же смахнула показавшуюся слезинку ладошкой, – а я не нашла…

– Сказала, значитца, так и будет! – сердито буркнула баба Катя. – Я всегда правду говорю.

Нина отчаянно взмахнула рукой и ушла, скрывшись в подъезде.

Старушка вновь наклонилась к Сергею и тихо, словно боясь, что несчастная услышит ее слова, посвятила неожиданного собеседника в суть событий.

– Приходила ко мне гадать на картах… Нинка-то, – бабка подняла с заснеженной земли облезлого кота и посадив его себе на колени, продолжила:

– Я много чего вижу. Сказала, найдет девочку свою, значит –найдет! У нее долго детей не было. У Нинки–то. Потом от капитана дальнего плавания каким-то чудом родила. А пожениться не успели. Корабль затонул на дальних морях-океанах. Как и не было капитана. Теперича, правда, и дочки нет. Боюсь, тронется Нинка умом. Двери в квартиру не закрывает. Говорит – нечего брать. А ты сам-то, кого ждешь?

– Друга, – зачем-то соврал Тягунов,– договорились встретиться. Но, видно, не дождусь уже.

Сергей хотел уже встать, но тут дверь подъезда распахнулась и оттуда выехала коляска, которую толкала перед собой молодая и, не совсем трезвая, вернее, сильно нетрезвая, девица.

Резко тормозя перед бабулей, эта пьяная особа вдруг увидела Сергея и, внутренне встряхнувшись, кокетливо ему улыбнулась.

– Опаньки! Бабуль, а ты, никак, ухажером молоденьким обзавелась?

– Тьфу, на тебя, Женька!– добродушно усмехнулась старушка, махнув в сторону девицы варежкой. – Противно слушать что несешь! Ты никак опять глаза свои бесстыжие залила! Ребенка хоть пожалей!

Девица наклонилась к бабуле и смачно чмокнула ее в щеку.

– А вот ты и пожалеешь, жалельщица наша знаменитая, – Женька умоляюще скрестила на груди руки,– баб Кать, посиди чуток с Дашкой. Я мигом вернусь. Слетаю туда и обратно.

Не дожидаясь ответа, девица стремительно, насколько могла, сорвалась с места. Старушка только и успела, что плюнуть ей вслед.

– Эх, шалава! Теперь сидеть до ночи с дитем, а, может, и до утра, пока мамаша беспутная нагуляется.

– Так мужу ее или родителям, ребенка отдайте, – посоветовал Тягунов, поднимаясь и стряхивая с колен снег.

– Э-эээ, милый, – вздохнула баба Катя, – нет у нее никого! Детдомовка она. Без роду, без племени. И дитя это несчастное сама не знает от кого родила. Беда, да и только.

– Да…Беда, – соглашаясь, кивнул головой Тягунов, – до свидания. Пора мне.