Вечером мы делали петушки на палочках. Это были не столько петушки, сколько мишки, зайчики, рыбки, – и не столько на палочках, сколько на обыкновенных спичках. Я следила за тем, как тётя Дуся разливает сироп по формочкам, и собственноручно втыкала в густеющую массу спички с обломанными серными головками. Не знаю почему, но самые вкусные «петушки» получаются, если добавить в них немного зелёнки. Я приметила зелёного зайца, которого завтра подарю Яне. Тут новая мысль пришла мне в голову, и я торопливо достала из подарочного набора одну зёленую спичку. Не стану её обламывать. Воткну другим концом и так вручу Янке. Вот она удивится!

Я долго не могла заснуть из-за комаров. В подвале дома тёти Дуси – вековое болото, и вампиры круглый год лепятся по стенам и потолку. Тётушке хоть бы что, спит да похрапывает, а я всегда мучаюсь и раздираю руки. В конце концов я разбудила тетю Дусю, и мы устроили ночное побоище. В это время произошел первый толчок.

Землетрясения в Грозном не такая уж редкость. В школе регулярно проводят учения, чтобы в случае опасности мы смогли организованно покинуть класс. На учениях это весело; дома в полночь – не очень. Качалась люстра. В углу дребезжали пустые банки. С груды пожелтевших газет (папина вотчина) сползло покрывало. Я схватила подарочный набор тёти Малики – на данный момент главное моё сокровище. Вспомнила про зелёного зайца и побежала на кухню.

– Лапунчик, чего заметалась? – добродушно посмеивалась со своей кровати тётя Дуся. – Отбой…

Слабые толчки прекратились.

Я стояла в трусиках и маечке с сахарным зайцем в руках. Очень тянуло съесть его – наверное, от переживаний. Но я себя переборола.

Он – Янин.

Мы не виделись всего сутки, но несёмся друг к другу и обнимаемся на лету. Мой дурацкий капор повисает на лентах, но сейчас мне не до него.

– Такое страшное землетрясение!

– Ещё бы! Я сразу проснулась. А эта соня так и дрыхла… а то бы описалась со страху.

С легким уколом совести я сообразила, что не подумала о конфете для Алинки. Хорошо, «горе луковое» осталось у бабушки. Из кармана куртки я вытащила завёрнутого в промокашку зайца. Яна есть Яна: она сразу узрела зелёную спичку и округлила глаза в непритворном изумлении. Когда заяц уже был у неё за щекой, я выудила из другого кармана коробок с Тульским кремлем и продемонстрировала россыпь зелёных головок.

– Они не горят, – провокационно заметила Янка.

Тогда я чиркнула по нетронутому боку. Включать газ на плите мне разрешили совсем недавно, и со спичками я обращалась ещё неумело. Но эта сразу вспыхнула ярким пламенем. Увы, не зелёным (на что я втайне надеялась). Янка была посрамлена, но сделала вид, что не помнит о своей фразе. Тут мы спохватились: место для игр с огнем выбрано крайне неудачно – на обзоре между нашими балконами.

Яна помрачнела:

– Папка со вчерашнего дня злющий…

Я спрятала коробок в карман.

– Опять «горе луковое» что-нибудь натворило?

– Не-е… Он пьяный пришёл. Мама стала плакать. Он её на кровать повалил. Мама говорит: «Не надо…». Они поругались. Мне, конечно, попало…

– За что?

– А ни за что, – по-взрослому усмехнулась Яна. – Рядом была.

Вот тебе и «любофф»…

В школьном дворе вальяжно разлеглись коровы. Яна вляпалась в свежую лепёшку, долго чертыхалась и тёрла ботинки о траву. Потом нашла красивый «сверкач» и немного утешилась. Желтоватый, с разноцветными прожилками камень лежал на её ладошке, словно медаль на подушечке. Пусть кремний не бог весть какая драгоценность, но и он умеет вспыхивать, как спички. Конечно, не один – нужна пара. Это вроде как у нас с Янкой: когда мы вдвоём – искры летят! Скоро стемнеет, и тогда я вынесу из дома свой «сверкач». Мы жахнем ими друг о друга и насладимся маленьким фейерверком…