– Какая граница? – удивилась Гончая, так и не исправившая ситуацию с собственными познаниями в географии.

– Шелег, – преисполнившись чувством значимости мудрого деда, ответил некромант.

Она оказалась не так уж далеко от Столицы. Самый ближайший крупный город – Кассандра, что скрывалась за горным перевалом, а София – чуть севернее. Но чтобы оказаться здесь, ей пришлось оставить за спиной десятки других городов и княжеств.

– Через порталы путь от Столицы в Ул-Кассан занимает не больше суток, – хмыкнул некромант. – Лихо же тебя закрутил сильф, если тебе потребовался год, чтобы добраться сюда.

– Ул-Кассан, – бесцветно повторила Тереза. Подумала и кивнула старику: – Уничтожь останки.

Некромант от неожиданности крякнул, распахнув белесые глаза с паутиной лопнувших капилляров на пожелтевших белках.

– Это же княгиня, – пробормотал он.

– Знаю. Это я тебе об этом сказала, – парировала Тереза. – Уничтожь. Оставь только одну маленькую кость. Скажем, ключицу.

– Левую или правую?

– Любую, – отмахнулась Гончая, устремляя взгляд на далекие горы.

Принято считать, что нет непревзойденной силы. Любую магию можно отразить или отвести. Любая магия может дать осечку или оказаться вовсе бесполезной. Но этот мир полон не только колдовством, есть в нем связи куда более прочные. Родственные связи.

Мора Розы, родная сестра, неужели она не знала, что Валерия мертва? Но если знала, то для чего отправила Терезу в путь с сомнительным началом и без видимого конца?

Тереза поджала губы, испытывая неудовольствие оттого, что кто-то однозначно ее дурит. Либо ее собственная сила, либо Мора Розы. Выбор пал на нечто среднее – обе хороши.

Гортанные звуки резали слух. И без того скрипучий голос некроманта превратился в песню несмазанных дверных петель.

– Левая ключичная кость женщины на четвертом десятке жизни, – некромант протянул желтую кость, в которой застряли крошки черной земли в выщербленных мелких рунах.

Тереза осторожно взяла кость в руки. Она не узнавала происхождение рунической вязи. Сколько она ни вглядывалась в нее, с трудом могла разобрать лишь отдельные начертания.

– Чей это язык?

– Один раз я видел нечто похожее, – на удивление охотно ответил старик. – Много сотен лет назад практиковали ритуал посмертного безмолвия, когда хотели, чтобы даже дух не выдал прижизненных тайн. Но костоед разгрызет заклятие. Обратись к нему.

– Что еще за ритуал?

Некромант приспустил капюшон и, злобно щурясь на поднимающееся солнце, поскреб лысую макушку.

– Посмертное безмолвие, – проскрипел он, – так и зовется. Совершался, чтобы даже после смерти заставить молчать. Никакая сила не сможет этот завет сломить, только костоед может, потому что он других материй, других богов.

– И какого рода эта магия? Волхвовская? Ведьмовская? – допытывала Тереза, но некромант лишь снисходительно усмехнулся.

Он пребывал в своем прошлом, далеком, темном, диком.

– Своего собственного. Раньше не было таких делений, магия была или созидающей, или разрушающей. И боги тогда были другими. Не те, что сейчас, – некромант удрученно вздохнул. – Они ведь лишь жалкие потомки тех, великих. Все эти боги судьбы, провидения, войны, боги-творцы. Блажь это все, показушнечество. То ли дело …

– Сколько же тебе лет? – перебила его Тереза, находясь в замешательстве от нездорового красноречия.

– Я не жил в те времена. Только родился.

Тереза сглотнула, бросив на старика быстрый взгляд. Теперь ей меньше хотелось срывать на нем злость. С него вполне станется поклоняться именно тем, древним богам. А с такими персонажами всегда были шутки плохи.

– Так ты можешь рассказать об этом ритуале? – осторожно спросила она.