Есть огромная разница, когда ведьма говорит «я знала» мягким или укоряющим тоном, объясняя так свою прозорливость, и когда говорит «я знала» тоном жестким, решительным, что означало только то, что это знание всеобъемлюще и не имеет поводов для сомнений. И есть еще третий вид, характерный для любых существ, в том числе для ведьм, склонных к интригам, лукавству и подлости: «мне все было известно, но я изображала из себя наивную дурочку».

Тереза набрала полную грудь воздуха и задержала дыхание. Выждала несколько секунд, а после очень-очень медленно выдохнула.

Год и пара месяцев странствий принесли множество неудобств. Тереза сильно скучала по своему дому, чувствовала вину, что ушла, не попрощавшись с Миротворцами и не убедившись, что с ними все в порядке. Но находясь вдали от Столицы, ночуя порой под открытым небом и беспощадно воруя еду, Гончая была спокойна. Она была в своей привычной стезе кропотливой работы наемника, ей не было дела до битв за трон, тайных сговоров и прочего, чего она с лихвой хлебнула за те несколько дней во время разгоревшегося мятежа.

И вот Тереза вернулась в Столицу. И снова ей стало казаться, что кругом каждый пытается обмануть другого, использовать, обставить, уничтожить. Чужая выгребная яма радостно встречала ее, дружелюбно булькая переполненным нутром.

Мора внимательно наблюдала за ней, а в глазах ее ни капли раскаяния.

– Зачем ты отправила меня искать живую Валерию, если знала, что искать нечего? – вкрадчиво спросила Тереза, вставая из-за стола.

– Тебе все равно надо было залечь на дно, – парировала княгиня. – Разве я не права?

– Я могла это сделать у себя дома.

– У тебя нет дома. Его сожгли, – жестко напомнила она. – И вообще, останки моей сестры стоит захоронить в фамильной усыпальнице. Я надеялась, что ты найдешь хотя бы их.

– Некромант за день нашел бы тебе мертвое тело, – процедила Тереза.

– Я знала, что Валерия мертва, но тебе надо было уйти и скрыться. Я лишь хотела помочь тебе.

– Значит, на ее останки тебе все же плевать, раз дала мне блуждать столько времени?

– Между живой и мертвой, я выбрала живую, – сдержанно ответила Мора. – Уверена, Валерия меня поняла бы.

Тело отозвалось давней приглушенной болью ломаных костей. На зубах кровь смешалась с землей, а солнце в тот вечер было ослепительно оранжевым. Или от залившей глаза крови тогда так казалось? У виска холодная острая сталь, едва уловимое дрожание руки. Она тогда уже чувствовала, как этот бесчувственный холод проникает сквозь кожу прямо в мозг, прочерчивая глазные нервы и выходя из другого виска. Тереза старалась не думать, каким был бы исход, если бы у того Гончего не дрожала рука. Если бы другой Гончий не явился и не отозвал своего соратника. Ворох отчаянных мыслей, молитв. Она тогда молилась – вот до чего она дошла. Но рука Гончего обретала твердость, ему были безразличны ее желания. Он бы довел дело до конца.

А сразу после, как только срослись под действием магии кости, Мора просто отправила ее искать свою сестру. Уже тогда она знала, что искать нечего.

– Остынь, – правильно уловив ее настроение, с нажимом произнесла Мора. – И сядь.

– Не указывай мне, – огрызнулась Тереза, позволяя себе непростительные вещи.

– Я дала тебе возможность скрыться от преследования своих же, – назидательно произнесла княгиня. – Сидя на одном месте не спрячешься.

– Как она умерла?

– Зачем это тебе? – Мора недоуменно нахмурилась.

– Скажи мне, как умерла Валерия, – повторила Тереза. – Раз уж знала о самой смерти, то и о ее причинах должна.

Немного подумав, княгиня соизволила дать ответ:

– Ее убили, – ответила она, правдоподобно дрогнув голосом. – Смерть была долгой. От рук Гончих.