– Лия, расскажи, как вы с Егором познакомились? – с любопытством спросила Кира, наклоняясь чуть вперед.

– Мы встретились на благотворительном вечере, – ответила Лия с улыбкой. – Егор был организатором этого вечера. И мы с отцом были приглашены.

Я смотрел на нее, как она легко и уверенно говорила. Её ответы были короткими, но точными, без лишних эмоций, но с нужной долей теплоты. Она играла свою роль так, как я и ожидал. Внешне – идеальная жена, вежливая и заботливая. Но я знал, что за этой маской скрывается совсем другое.

– А что ты подумала, когда впервые увидела Егора? – продолжала Кира.

Лия посмотрела на меня, и наши взгляды пересеклись. Я видел, как она замерла на долю секунды, подбирая слова.

– Я подумала, что он очень харизматичный и уверенный в себе человек, – сказала она, не сводя с меня глаз.

Она начала говорить о каких-то романтических бреднях, описывая нашу встречу как нечто волшебное. Но вместо любящего взгляда, меня прожигало ее презрение. Она смотрела на меня так, словно хотела сказать: "Ты чудовище. Я ненавижу каждую минуту, проведённую с тобой".

Даже улыбка, которая казалась искренней, не скрывала её настоящего чувства. Её губы были напряжены, словно она вынуждена была держать их в этом положении.

Кира, похоже, не замечала этого и была довольна её ответами. Она наслаждалась общением и не подозревала, что за этой вежливостью скрывается истинная неприязнь.

– Егор, а ты когда понял, что Лия – та самая? – вдруг спросила сетренка, обращаясь ко мне.

Я усмехнулся, чувствуя, как Лия напряглась. Я положил свою ладонь на ее, и она тут же попыталась выскользнуть. Но я не позволил ей этого и взял её ладонь в обе руки, ответил:

– С первого взгляда, – сказал я, не отрывая глаз от Лии. – Она сразу привлекла моё внимание своей искренностью и любовью к музыке.

Лия напряглась так сильно, что её рука почти сжалась в кулак в моих ладонях. Я чувствовал, как её пальцы слегка дрожат, её ладонь стала холодной и влажной. Её губы, которые раньше казались такими мягкими и тёплыми, теперь были сжаты в тонкую линию, а в глазах я видел пламя подавленного гнева.

– Я тогда впервые услышал, как она играет на фортепьяно, и это было чудесно! – продолжал я, наблюдая за её реакцией.

Её глаза, несмотря на попытку улыбаться, выдавали всё. В них было столько ненависти и презрения, что казалось, они могут прожечь дыру во мне. Каждый раз, когда она вынужденно улыбалась, её щеки слегка подрагивали, выдавая её внутреннюю борьбу. Я видел, как её дыхание учащалось, и она старалась контролировать себя, чтобы не выдать своего истинного состояния перед Кирой.

Но мне это нравилось. Нравилось видеть, как она пытается скрыть свои чувства, как борется с собой, стараясь казаться счастливой. Это доставляло мне особое удовольствие – знать, что я могу управлять её эмоциями, заставлять её делать то, что ей ненавистно.

Лия вымученно улыбнулась, когда Кира повернулась к ней:

– Это было действительно особенное время, – сказала она тихо, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Её тело всё ещё было напряжено, как струна, готовая порваться в любой момент. Я мог чувствовать, как её мышцы напрягаются под моей ладонью, как она старается не выдать своей ненависти.

– Клааас! Может ты сыграешь что-нибудь? – вдохновленно захлопала в ладоши сестра. Ей тоже очень нравилась музыка, но отец был категорически против и отправил её учиться на юридический.

– К сожалению, нет. – Лия воспользовалась тем, что моя ладонь ослабла, и убрала свою руку. – Здесь нет фортепьяно.

– Как?! – возмутилась Кира. – Егор!?

– Признаю, моя вина! – улыбнулся я, поднимая руки вверх. – Я слишком поздно распорядился об этом, и доставка задерживается. Должны были, кстати, ещё вчера привезти. Но я уверен, Лия тебе обязательно сыграет.