– Перик. В прежние времена он разводился только там, в Луизиане.

– Это тот, который сушился в бочках из-под виски?

– Да. Так что вы хотели сказать о руководителе станции?

– Извините, отвлекся. Да, руководителю станции, ему, – биолог внимательно посмотрел Пеццаю прямо в глаза, – посчастливилось влюбиться в одну из студенток. Самое прекрасное, или самое страшное, что это чувство оказалось взаимным. Оно оказалось настолько глубоким, что руководитель станции и студентка решились на создание семьи. Но они оба оставались учеными. Поэтому честно признались друг другу, что ими движет не только чувство, но и научный интерес. Что, если у них, там, в Кордильерах, родится мальчик? Сможет ли он так же быстро освоить лук, как и его местные туземные сверстники?

Дело было только во времени. Совсем непродолжительном. Ей оставалось вернуться в центральный мегаполис, защитить диплом и вернуться на станцию уже в качестве штатного специалиста. Руководитель станции с нетерпением ждал ее видеосообщения об успешной защите диплома. И дождался его.

На экране возникло радостное лицо его любимой, буквально светившееся восторженными эмоциями: «Дорогой, представляешь, одним из членов дипломной комиссии был сотрудник Агентства. Ему так понравилась моя работа, что он сделал мне неожиданное предложение. Сейчас Агентство готовит большую исследовательскую экспедицию в созвездие Ориона. Для исследования его гаммы. Беллатрикс. Представляешь, звезды самой женщины-воина. Это знак свыше. Он посылается для нас с тобой. Экспедиция продлится чуть больше года, я думаю мы стерпим такую кратковременную разлуку. Я дала согласие с условием, что сразу после завершения экспедиции я буду направлена на нашу станцию.»

Вот оно что, пронеслось в голове Пеццая. Значит, руководителем той станции был этот седобородый мужчина, а его студентка, его студентка во время экспедиции сошла с ума, вообразила себя женщиной-воином, отсекла себе правую грудь и стала отстреливать из самодельного лука своих коллег. И у ней это получалось так ловко, что она собрала вокруг себя целую шайку таких стрелков. И закончила свои дни выстрелом мне в спину из арбалета, спрятанного между ног, под ударом в затылок командира «морских котиков».

– Дальше вы можете не продолжать. Думаю, что вам известно из отчетов, что моей вины в смерти ваше возлюбленной не было. Все произошло случайно. Кроме, как следует из вашего рассказа, одного. Случилось ли бы это, если бы вы, там, на вашей станции, не научили ее стрелять из лука?

Профессия карантинмейстера – штука жестокая. Ежедневное принятие решений о жизни и смерти не располагает к излишней сентиментальности. Так что, мой дорогой коллега, получи по полной программе.

Биолог понял его и опустил голову. Но когда он вновь поднял ее на Пеццая, его глаза оставались сухими:

– Вы правы. В том, что произошло, мне некого винить, кроме самого себя. Но я пришел поговорить с вами не об этом.

– Тогда о чем?

– Когда вы вернулись на Землю, вы привезли с собой трупы тех несчастных, погибших в этой, как тогда казалось, нелепой междоусобице. И я использовал все свои связи в Агентстве, чтобы войти в группу исследования этой аномалии. Я был уверен в том, что смогу докопаться до ее причин. Вас потом не интересовал наш отчет?

– Если честно, то да. Меня тогда удивило, что Агентство попросило разрешения сменить сотрудника, которого я оставил для присмотра за спящими. Они тогда сказали, что планируют экспедицию, в которой он может быть очень полезен, но, если честно, я не поверил им, и сделал запрос. Но Агентство ответило, что результатам работы исследовательской группы присвоен статус высшей секретности.