Мэгги окинула взглядом Карлсона. Его горделивая осанка и прямой взгляд не указывали на то, что он испытывает какой-либо психологический дискомфорт.

– Почтовый вагон был оборудован системой сигнализации. Пульт управления этой системой находился внутри вагона. При включенной сигнализации грабитель Берлуччи не смог бы проникнуть в вагон незамеченным. Вывод очевиден: либо вы, либо ваш напарник, Смайлс, отключили сигнализацию.

– Поверьте мне, мисс Мэгги, я не причастен к этому ограблению. У меня невысокий доход, но идти на преступление – это противоречит моим христианским убеждениям. Нам с женой хватает денег, даже понемногу откладываем. Как видите, я уже не молодой юнец, когда вечно не хватает денег на девочек. Меня устраивает сложившееся положение вещей. Зачем мне идти на риск и угрозу сесть за решетку под старость лет?

– Согласна с вами. Как я вижу, вы не были со Смайлсом друзьями?

– Нет. У нас разный подход к жизни.

– Давайте поговорим о дне ограбления. Кто составлял график дежурства в почтовом отделении?

– Помню, Смайлс выбрал смену для своего дежурства сразу после отъезда из Шайенны. Я менял его после Денвера.

– После отбытия поезда из Денвера вы не заметили ничего подозрительного в почтовом вагоне?

– Нет. Я проверил сигнализацию. Она работала исправно. Затем я прошел в почтовое отделение, а Смайлс расположился в соседнем купе, предназначенном для отдыха.

– Значит, вы не заметили момент, когда Берлуччи проник в вагон?

– Если бы я это заметил, то поднял бы тревогу.

– Берлуччи напал на вас внезапно. Как получилось, что дверь в почтовое отделение оказалась открытой?

Карлсон удрученно покачал головой.

– Кто мог подумать, что сигнализацию отключат и грабитель попадет в вагон. Я оставил дверь слегка приоткрытой. Дело в том, что погода в тот день была на редкость жаркой, и в почтовом отделении было душно. Открывать окно нам запрещено по инструкции, поэтому я приоткрыл дверь. Кого мне было опасаться? В соседнем купе находился мой напарник.

– Как видим, было кого опасаться. Расскажите о моменте нападения на вас.

Карлсон нахмурился и с недовольством произнес:

– Подлец. Выбрал момент. Мое дежурство длилось уже четыре часа. Духота в почтовом отделении несколько притупила мою бдительность…

– Иными словами, вас разморило и тянуло ко сну? – перебила его Мэгги.

– Ну, зачем уж так говорить. Я никогда не дремал на посту, – в голосе Карлсона появились нотки уязвленного самолюбия. – Я задумался, глядя в окно. Знаете, горный пейзаж невольно навевает задумчивость. Поезд идет по рельсам, а не по шоссе. А езда по рельсам, как вы понимаете, не проходит бесшумно. Немудрено, что я не расслышал, как этот Берлуччи подкрался ко мне. Я только успел почувствовать, как к моему лицу поднесли тряпку, смоченную хлороформом. Мое сознание помутилось. Больше я ничего не помню.

– Вы не заметили, в какое время произошло нападение?

– Я не смотрел на часы, но, насколько я помню, до Пуэбло оставалось около 20 – 30 минут.

– Что было дальше?

– Я пришел в себя и увидел Смайлса. Окно в почтовом отделении было открыто. Первым делом я спросил, на месте ли ценный груз. Смайлс отрицательно покачал головой. Тут я совсем расстроился. Помню только, что кругом сновали полицейские. Это все, что я могу вам сказать.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая назойливым жужжанием летающей мухи. Мэгги не знала, что ей делать дальше. Допросы завершены, теперь надо делать выводы. Но какие выводы? Мэгги остро почувствовала всю ответственность за происходящее. Одно дело, когда ты видишь детективный фильм, где забота о расследовании преступления благополучно переложена на плечи сыщика, другое – когда на тебя устремлены вопросительные взгляды.