Мальчишка тряхнул головой, прогоняя вмиг нахлынувшую тоску и неясную ревность, и поспешил открыть двери класса. Школа разместилась в восточном крыле храма. Кей прекрасно помнил, как впервые пришел сюда – увязался за старшими. Его сестра, Оллина, тогда как раз учиться пошла, а самому Кейрэну в тот год едва исполнилось четыре. Сперва все другие ученики в классе над ним потешались, но быстро поняли, что он схватывает на лету, а читать у него получается подчас лучше любого из них. Преподобный отец Ренан и ласковая матушка Алвила с первого дня приняли мальчишку радушно, и когда он долго не появлялся в школе, изнемогая от слабости, что вызывали частые по детству Кея болезни, заходили к семье Хоуарнов в дом, приносили гостинцы и книги. Отец Ренан в такие дни нередко оставался у них на несколько часов, читая для Кейрэна вслух, проводя с ним уроки, рассказывая больше, чем он успевал рассказать другим детям – по географии, истории, философии и искусству. Мать Кея в такие дни всегда суетилась сверх меры, накрывая на стол, а отец всегда кланялся священнику, никогда не упрекая за то, что тот вбивает в голову сына совсем ему ненужную учёность, сея глупые недосягаемые мечты. Это всё он потом высказывал жене и сыну в лицо. А сам Кейрэн и за эти знания, и за свои надежды и идеалы, был благодарен учителю.

Сейчас же, стоя среди столов и лавок в пустом классе, глядя, как играют в воздухе яркие золотистые лучи солнца, Кей вдруг почувствовал себя нерешительным, потерянным и невероятно одиноким. На стене висела старая, повыцветшая карта всей империи эледов, и мальчишка лишь сейчас начал понимать, какой долгий путь ему предстоит проделать, а дороги назад, в родное селение, для него уже нет. И будет он теперь один, уйдет от единственного действительно близкого, больше чем родного ему человека…

– А, Кейрэн! – святой отец Ренан зашел в класс со стороны учительской кафедры, и приветствовал мальчика. – Думал, что ты уже в дороге, и не придёшь в школу…

– Я, отче, проститься к вам, – неловко начал Кей, осторожно складывая книги на ближайший стол. – И вот… чтение вернуть. Отец разрешил, но велел не задерживаться…

Священник приблизился к ученику и положил ладонь на его плечо. Уже давно немолодой, суховатый, с вечной тенью улыбки на загорелом, гладко выбритом лице; как всегда – в повседневной бистровой сутане, опоясанный простым поясом, покрывший голову тонкотканой, невысокой скуфейкой. Таким преподобный Ренан и запомнится Кею навсегда… Мальчишка, опустив голову, даже зажмурился – слёзы вдруг подступили к самому его носу.

– Это хорошо, что ты зашел, – начал священник, – ведь тебе, Кейрэн, не просто долгая дорога предстоит – целый путь в новую жизнь. Ты иди по нему смело и честно, всегда поступай по уму и по совести. Отца твоего боги моими словами вразумили – негоже такому уму и рукам пропадать среди глухих горных троп. Учиться ты, Кейрэн, должен. По-настоящему. Здесь я тебе мало чего преподать теперь смогу – ты уже все книги, что у меня были, прочёл по пять кругов. Пишешь ладно, на родном говоришь, общий сколько-то знаешь, псалмы поёшь звонко… Ты не бойся, Кей. Даже если в главную Академию столицы не примут тебя, если в хорошую школу там не возьмут – не теряйся. Иди в храм Астер де Торонисса, там никого без помощи не оставят. Я письмо светлой братии написал – отдашь его старшему церковнику. А не пригодится – так и слава Создателю и всем Хранителям Его! А теперь ступай, Кейрэн Хоуарн, и пусть боги благословят твой путь!

***

Солнце ещё не успело в полную силу подняться над вершинами гор, и в ущелье, где пролегала узкая дорога, ведущая из деревни, царила липкая прохлада. Кейрэн, в последний раз взглянув на родную Гроссу, спрятал русую шевелюру под глубоким капюшоном, и побежал вслед за шагавшим впереди отцом. Тот даже не оглядывался.