– А когда у вас проверка? – поинтересовалась Катя.

– В среду должны приехать, надо во вторник все отвезти, – отвечала Лена, придвинув к себе поближе ноутбук, лежавший на столе.

В среду должна была случиться проверка и к этому дню Лене с Мишей, что она та самая проверка прошла успешно, нужно было на день вывезти почти все вещи из квартиры.

Лена ловким движением раскрыла ноутбук и перед ней и Катей возникла большая, занимавшая всю площадь экрана карта города – точнее, его центра. Слева большим неровным пятном выделялся Васильевский остров, правее него располагался Заячий, словно находившийся в объятиях Петроградского острова, выше которого лежали на поверхности воды Каменный, Елагин и Крестовский острова.

– Что это? – недоуменно спросила Катя, приближая лицо к экрану и вглядываясь в еще несуществующие детали, – карта?

– Даа, – протянула Лена, – делаю карту для одного гида. Мне тут бывший коллега заказ подкинул, – она всматривалась в карту, – а это оказалось не очень просто, но на самом деле интересно.

Лена скользнула указательным пальцем по вырезанному на нижней части корпуса компьютера прямоугольнику – возле клавиш – и изображение карты уплыло в левую сторону, а на экране появились небольшие черные значки, в которых Катя тут же по знакомым очертаниям узнала основные достопримечательности города.

– Очень красиво, – улыбнулась Катя, разглядывая рисунки.

– Да, я только начала, – Лена откинулась на спинку стула, – там много еще работы, наверное, недели на три.

– Дедлайн – самая ненадежная вещь в мире, – усмехнувшись, заметил Миша, погасив огонь.

– Ой, ну хорош, а? – Лена запрокинула голову и с улыбкой посмотрела на Мишу.

14.

День Святого Валентина Игорь Владимирович не любил. Он в целом не любил все до одного праздники и искренне считал их лицемерным злом, особенно те, что праздниками считать было уж совсем трудно – с большой натяжкой. В дни таких праздников – для демонстрации своего презрительного к ним отношения – он сменял свои строгие офисные костюмы на джинсы и свитера, подчеркивая тем самым свой молчаливый циничный протест.

Марина, он слышал это вчера от нее, затевала что-то вроде романтического ужина на вечер этого дня. Но до вечера оставалась еще целая, казавшаяся вечностью половина дня, которая навевала на него скуку и поэтому он, прочитав уже все новости в своем смартфоне, сидел в мягком кресле у входной двери. Из коридора, через массив светлого дерева двери, слышались медленные шаги коллег, проходивших мимо его кабинета, а где-то в стороне привычно задребезжала кофе-машина, стоявшая на подоконнике в том самом коридоре.

Игорь Владимирович догадывался, что весь муравейник К***: менеджеры, начальники, аналитики, коих появилось в последний год довольно много, все их многочисленные помощники – все они уже знали, почему он несколько месяцев не такой как раньше – нервный, срывающийся на всех подряд, а иногда и слишком жестокий и более обычного саркастичный. Все знали, что у него родился ребенок. Первенец. Игорь Владимирович в глубине души понимал, что вокруг него никто не виноват в том, что он не высыпается. Однако на поверхности в этом признаться самому себе было сложно, поэтому кто-то вечно подпадал под его горячую, а иногда и даже сильно жгучую и даже обжигающую руку. Его продолговатое, чуть вытянутое, с острым подбородком лицо стало сероватым, а временами делалось опухшим: с набухающими, словно апрельские почки, мешками под его огромными, чуть на выкате, голубыми глазами.

Игорь Владимирович не высыпался дико. Днем ему хотелось уснуть в одном из кресел своего кабинета, а утром, когда надо было вставать с постели, он мечтал сжечь этот мир дотла. Вечером он еле доползал до дома и падал в кровать в районе девяти-десяти часов. Жизнь стала какой-то вязкой, словно мокрая глина, тягучей как мед, который размазывали на засохшем куске хлеба. Она ощущалась им медленной и совсем не радостной, а дни становились похожими друг на друга, вытоптанными в какую-то тропинку, которая с каждыми новыми сутками делалась ему еще более знакомой и от того ставшей уже совсем не интересной. Никто не предупреждал его, что ждет его, как мужа, по ту сторону беременности жены. И дело было не только в повторяемости дней, их избитости и однообразности, но и в том, что ему казалось, что он чувствовал себя не нужным дома. Теперь он ощущал себя на вторых ролях. Следующий в жизни жены после ребенка. Из-за недосыпа он в этом мире существовал наполовину: одна его часть дремала, вторая была начеку и пыталась вникать в происходящее. Особенно на совещаниях он терял нить разговора, что ему было совершенно несвойственно, хотя именно на совещаниях, считал Игорь Владимирович, иногда правильным выбором было бы как раз-таки отключиться. Но надо сказать по правде, что последний месяц дался ему легче, чем все остальные после рождения ребенка. Во-первых, дочь немного подросла, а во-вторых, новогодние праздники помогли ему отдохнуть и выспаться, поэтому пока он имел небольшой запас энергии.