От ужаса Орио замер в дверях своего дома. Около его детей, у разожженного очага с приготовленной едой, на чисто вымытом полу спала змея. От страха Орио выпучил глаза, схватил мигом топор и отрубил змее голову. Затем быстро схватил детей и увел их в комнаты. Когда он вернулся обратно, то увидел, что змея исчезла, оставив после себя только лужу крови.

Ночью, в этот деть яростно стенало море, небо плакало горючими слезами, ветры бушевали, скалы оголялись. Орио никак не мог понять, что с ним происходит, откуда страх, будто он совершил злодеяние. С тех самых пор в доме Орио стало все холодно и серо, хлеб горек, дети плаксивы. Много дней и ночей спустя, под шумы вера и плачи дождя, под возгласы бушующего моря, Орио раскаялся и понял, что его рука убила возлюбленную. После этого дня не было ему спасения. После этого дня Орио сам стал мертвецом. Он приходил на море, и думал о Мелузине, торопя смерть. Он ждал пока один сезон сменит другой, пока один год сменит другой, одно десятилетие заменит предыдущее. И наконец, совсем седой, с выеденными слезами глазами в очередной раз пришел Орио на берег моря. Погода была спокойной и тихой. Он взглянул вдаль и впервые за многие годы услышать звон колокольчика. Орио улыбнулся и пошел ему навстречу. Как когда-то этот звон указывал ему дорогу к берегу, так теперь этот звон вел его в волшебную страну его возлюбленной.

Утром взошло солнце. Волны ласково шелестели и поблескивали. Они были нежные, мягкие как покрывало, и никто не знал, что это самое покрывало навечно укрыло двух влюбленных: рыбака и его русалку.

Я улыбнулась, и мы с Габриэлем молчали, глядя друг другу в глаза. Официант нарушил тишину своим появлением и поставил напитки на столик.

– Так какого же цвета были волосы Мелузины? – первой нарушила я молчание.

Габриэль дотронулся до моих волос кончиками пальце и заглянул в глаза.

– Кроваво-красные, – тихим голосом ответил рассказчик.

Я молча смотрела на него и не понимала, откуда взялась тревога в моей душе, которая неистово начала бушевать.

– Как говорил классик: жизнь никогда не бывает справедливой. Для большинства из нас оно и лучше, – Гаабриэль снова хищно улыбнулся.

– Твоим положением это пока не оправдано, – ответила я, немного притихнув.

– Зато твоим в полной мере, – сказал Габриэль очень резко и быстро, что заставило меня почувствовать себя неуютно.

Конец ознакомительного фрагмента.