– Хочешь сказать, что я – плохой художник? – спросил он, опять немного прищурив глаза и улыбнувшись.

– Вовсе нет, – ответила я.– Просто смысл того, что вы пишете, не тот, который видят зрители, – я смотрела в глаза, не зная, как оправдать свою фразу, и решила сказать что-нибудь приятное. – В любом случае, ваши портреты – шедевры!

Леонардо вглядывался в меня и молчал.

– Знаешь, а ведь и человека я рассматриваю как создание природы, – после очень продолжительной паузы, произнес маэстро.

– И какова мысль? – вздохнула я с облегчением, продолжая разговор.

– Я пытаюсь показать животное начало, и мужчины, и женщины, которое скрыто под телом человека.

– И у каждого оно свое, – закончила я фразу.

– Верно, – он кивал и мягко смотрел на меня, как на человека, который понимает его душу. – Я убежден, что животное начало, скрытое в каждой женщине, различно всегда. Даже в близнецах.

– Знаете, у меня есть знакомая преклонного возраста, которая сказала мне как-то, что человеку было бы гораздо легче найти свою вторую половинку, если бы он отключал разум и руководствовался животными инстинктами.

– То есть?

– В ее понимании, мы как животные, ищем идеал, совершенно не придавая значения физиологии, хотя это становится основой любого союза. Каким бы замечательным ни был человек, если тебя к нему не тянет, то вы никогда не будете настоящей парой. Поэтому животным гораздо легче искать себе партнера, хоть они и примитивны, но ошибок в выборе не делают.

– Ты с этим согласна? – с восхищенным взглядом произнес Леонардо.

– Я, нет, – ответила я с легкой долей грусти. – Я не понимаю, почему человеку следует ставить телесное выше души и духа. Мне важны христианские ценности, которые воспринимают человека как одухотворенное тело, в котором есть и разум, и душа, который мыслит, существует, принимает сторону света или тьмы. Для меня не существует разума без духа и души.

– Никогда о таком не думал. Мне ближе показать степень сексуальности тела и скрытого желания, которому противостоит разум.

Я помолчала немного, вглядываясь в гладь воды и наши отражения.

– У Вас не так много мужчин моделей, они менее интересны?

– Они более скованы. С женщинами в этом плане легче, в них всегда есть что-то порочное, что-то дикое от природы, чему очень хочется вырваться наружу. Женщины любят соблазнять. Они как ночь.

– В мужчинах тоже может быть демоническая притягательность.

– Да, но это редкость. И она – само собой разумеющийся факт в мужчине, как красота в женщине. Он пользуется этим неосознанно. Женщина всегда стремится стать еще более обольстительной, чем изначально ее создала природа. Отсюда и сексуальное поведение, и одежда…

– И позирование обнаженной, чтобы доказать самой себе силу своих чар, – закончила я мысль художника.

– Именно. Ты прекрасно разбираешься в человеческой природе, – улыбнулся он мне хищно.

– Просто Поль всегда хотел слышать мое мнение относительно того или иного полотна. Когда часто смотришь на картины, приходится много думать и о мыслях автора, и о персонажах, и о человеческой сущности вообще. Это хорошая школа.

– Не знал, что ты так глубоко окуналась в работу своего супруга.

– А Вы думали, я только вела учетные книги и составляла каталоги и описи?

– Честно говоря, полтора года назад я думал, ты вообще была не посвящены в его дела, – ответил Леонардо с каким-то нежеланием и тягостью в голосе.

Мне хотелось сказать, что увязла в них по уши, и сама была соучастницей многих преступления, но говорить это было не разумно, и я промолчала.

– Мы все часто неправильно понимаем картину происходящего. Взять, например, дом, в котором я живу. Один несчастный случай, или просто обыденная смерть, которая могла произойти в любом другом месте, а люди уже начинают говорить об этом. История следует от одного к другому, обрастает подробностями, и вот уже дом считается проклятым.