Минувший 1920-й год был богат событиями. Поэтому здесь можно было услышать и разговор на повышенных тонах и споры. До Герды донеслось чьё-то высказывание: «Любые вражеские войска рассыплются при столкновении с нашими, из-за классовой солидарности всех рабочих и крестьян!»

– Не скажи, – возражал некто, – наша армия должна быть хорошо обученной и вооружённой, и нечего уповать на «авось», да на чью-либо солидарность.

За соседним столиком Герда заметила знакомого писателя, беседующего с каким-то иностранцем, и вздрогнула от неожиданности, когда кто-то придержал её за локоть. Обернувшись, Герда увидела Михаила Абрамовича.

– Добрый день, молодые люди. Извини, что напугал, – сказал Михаил Абрамович, обращаясь к Герде.

– Здравствуйте! Не ожидала Вас здесь увидеть, – воскликнула она. – Позвольте, Михаил Абрамович, представить Вам моих друзей, Ганса и Машу. И давайте я угощу Вас чаем.

– Спасибо, но от чая откажусь. А к тебе у меня есть не простой разговор. Тётя в театре?

– Да.

– Тогда, если не возражаешь, пройдём к вам домой и поговорим. Разговор предстоит серьёзный.

Герда извинилась перед друзьями и. в сопровождении Михаила Абрамовича, направилась к выходу. Пешком они дошли до Пречистенки. Дома при закрытых дверях он, внимательно посмотрев ей в глаза, сказал:

– Независимо от твоего решения, девочка, пусть этот разговор навсегда останется между нами.

Герда заверила его, что так и будет.

– Как ты думаешь, девочка, твои родители просто так оказались в Сибири у Колчака?

Его вопрос застал Герду врасплох.

Действительно её отец с мамой и маленькой дочерью Герды – Адой не так давно вернулись из Сибири. Но, вот то, что её отец оказался в Сибири не случайно, такая мысль ей в голову не приходила. Да, армия Верховного Правителя адмирала Колчака потерпела поражение. Его поезд был остановлен в Нижнеудинске повстанцами. Там же находились и эшелоны чехов. Их Национальный совет потребовал вывода всех забайкальских частей. И эти «союзнички» предали русское офицерство! Белые всё ещё уповали на войска Владимира Оскаровича Каппеля, по слухам прорывавшегося через тайгу. Но, те не успели. Ещё прошёл слух, что в Иркутск вошли войска Семёнова, а затем, что и Иркутск пал! Якобы Белая армия капитулировала, потому что нижние чины дезертировали. Мол, и среди офицеров были такие кто погоны долой, армяк на плечи и ходу…. И что местное население поддерживало исключительно большевиков, а повстанцы контролировали все окрестности. Сибирское же правительство выпустило даже денежные знаки, вот только эти бумажки были уже никому не нужны. В ходу было только золото. О чехах же и их вероломстве, говорили с ненавистью не только сторонники белой армии. Предательство, с какой стороны на него не посмотри, оным остаётся и сие противно!

Поначалу казалось, что победа белой армии на Каме, тогда в 19-ом, была почти что рядом. Но вот итог: в Красноярске – красные, а в Иркутске обосновался Политцентр из эсеров. Герде же миссия отца была неизвестна, а того, что она услышала от матери хватило, чтобы понимать в каких условиях они там находились: жуткий холод, паника, тусклый свет станционных огней, мигающие вдали на сопках огоньки повстанческих костров. Страшно, не только за себя, прежде всего за своих близких. Да, ещё и выбраться из этой передряги почти что невозможно. Помог случай, но подробности мама не упоминала. Отец отправился в Сибирь в самый разгар боёв на Каме. Со слов матери какой-то знакомый отца, по заданию Деникина в марте 19-го совершил отчаянный переход через волжские и уральские степи к адмиралу. А в апреле, в переполненном беженцами Омске, отец нашёл маму с Адой. Тогда в Екатеринбурге возникла страшная эпидемия тифа! Одним словом – натерпелись. Выжили чудом! И, по счастью, им удалось вернуться.