В начале февраля 1921 года из Забайкалья в Москву в качестве делегата на X съезд РКП(б) прибыл хороший знакомый, друг их семьи – Михаил Абрамович Трилиссер. По-простому – дядя Миша. Когда он пришёл к ним в гости, тётя была вне себя от радости. Михаил Абрамович, в свою очередь, с интересом посматривал на Герду.

– Как ты выросла, девочка! – глядя на неё с восхищением, произнес он. – И стала дивной, потрясающей красавицей!

На что тётя пошутила:

– Американская писательница Минна Антрим писала, что «невзрачное личико и плохая фигура многим женщинам помогли попасть в Рай».

Тогда сама Герда в искренность дяди Миши не поверила. Ей показалось, что он говорит это из вежливости, желая сделать приятное ей и тёте.

«Какая неприкрытая лесть, – подумала она. – Зачем?»

Ведь самой себе она казалась «гадким утёнком». «Я же худющая, до безобразия!»

– Твоя матушка Луиза Фридриховна тоже была чрезвычайно хороша, но ты… Ты превзошла все мои ожидания, – продолжал дядя Миша «распевать» восхваления насчёт её внешности.

Ещё он чрезвычайно увлекательно рассказал много всего интересного, и в итоге расставаться с ним не хотелось ни Герде, ни её тёте. Простились далеко за полночь.

На следующий день Герда на Гоголевском бульваре неожиданно для себя встретила давних приятелей – Ганса и Машу. Ганс, как и бывший муж Герды, тоже родом из Австрии, но встретив Машу, решил в России задержаться. Они поделились с ней потрясающей новостью, что любят друг друга и решили пожениться. Недалеко от бульвара на Кропоткинской улице недавно открылась столовая. Сюда «попить чайку» и побеседовать обо всём на свете наведывалась почти вся московская творческая интеллигенция. Тут можно было встретить знаменитых артистов, литераторов, юристов…

После революции искусство в России получило новую заинтересованную аудиторию. Тётя же, большую часть своего времени, отдавала любимому театру и никакие заведения, ни новые, ни старые, её не интересовали. Если она о чём-то и сетовала, то только по поводу того, что, из-за собственной занятости, ей не удалось из «авантюристки» воспитать достойную личность. Тётина сценическая известность давала ей право рассчитывать на некоторые привилегии, одной из которых, было получение талонов на чай и посещение этой новой столовой. Самой тёте это было ни к чему, поэтому талоны она отдавала Герде. На племянницу же, как на члена семьи актрисы, это право распространялось тоже.

Пользуясь такой возможностью, Герда привела в столовую своих друзей. На улице было жутко холодно, и они втроём очень замёрзли. Разруха, нищета…, чего уж – всем трудно.

Народу в столовой было много. И, несмотря на дневное время, кого тут только не было.

– Как я рада за вас, ребята! – щебетала Герда.

С продуктами в стране, не только в Москве, тоже были большие трудности, всего категорически не хватало, поэтому горячий чай, уже сам по себе, был хорошим поздравлением и угощением.

Как это ни странно, но Ганс заявил им обеим, что он не просто здесь задерживается, а хочет принадлежать России навсегда, хотя, и не уверен, что эта страна останется такой в будущем.

– А голод тебя тоже устраивает? – не преминула поехидничать Герда.

– Я верю, что всё образуется. Зато, в России есть нечто, дерзновенное, позволяющее думать и действовать, с верой в лучшую жизнь! И именно это нравится мне более всего. Здесь думают о простых людях, а не о прибылях и выгодах. Я верю, что, именно здесь, только в большевистской России, молодёжи даётся максимум: свобода и возможности добиваться всего, чего хочешь, – с каким-то необычным воодушевлением и искренностью заявил молодой человек.