Приобретение страховки на пул американских жилищных ипотек было сопряжено с определенными сложностями, поскольку одномоментный дефолт всему пулу не грозил; владельцы домов переставали платить, как правило, не сразу. Дилеры во главе с Deutsche Bank и Goldman Sachs предложили изящное решение: дефолтные свопы с выплатами по мере наступления страховых событий. Выплаты покупателю свопов – покупателю страховки – производились не единовременно в момент дефолта всего пула ипотечных кредитов, если таковой наступит, а постепенно, по мере прекращения платежей отдельными домовладельцами.

С договором ISDA несколько месяцев работали юристы и трейдеры из крупных фирм с Уолл-стрит, возглавлявших рынок. По неизвестной причине юристу Бэрри, Стиву Друскину, позволили участвовать в телефонных конференциях и даже время от времени вклиниваться и озвучивать точку зрения клиента Уолл-стрит. Фирмы с Уолл-стрит всегда пеклись о кредитоспособности своих клиентов; клиентам же зачастую оставалось слепо верить, что казино сможет рассчитаться с выигравшими. У Майка Бэрри такой уверенности не было. «Я играю не против облигаций, – заявил он. – Я играю против системы». Он не хотел купить страховку от наводнения у Goldman Sachs и остаться ни с чем только потому, что Goldman Sachs смыло волной. Он хотел, чтобы с изменением стоимости договора страхования (скажем, когда вода подступила совсем близко, но еще не разрушила здание) Goldman Sachs и Deutsche Bank предоставляли обеспечение, отражающее рост стоимости того, чем он владеет.

За месяц до окончательного утверждения условий, 19 мая 2005 года, Майк Бэрри заключил первую сделку с низкокачественными ипотечными кредитами. Он купил дефолтные свопы на $60 млн в Deutsche Bank – на шесть разных облигаций, по $10 млн на каждую. «Референсные ценные бумаги», так они назывались. Страховка распространялась не на весь рынок низкокачественных ипотечных облигаций, а на конкретную облигацию, и Бэрри все свое время уделял поиску подходящих бумаг. Он прочел десятки и пролистал сотни проспектов, выискивая самые рискованные кредитные пулы, и уже тогда подозревал (а потом и убедился), что был единственным, кто открывал эти проспекты, не считая составлявших их юристов. К тому же он был, пожалуй, единственным инвестором, занимавшимся старомодным кредитным анализом ипотек, который следовало бы проводить до начала кредитования. Однако со старомодными банками у него не было ничего общего. Он искал не лучшие, а худшие кредиты – с тем, чтобы ставить против них.

Бэрри оценивал влияние отношения суммы кредита к стоимости обеспечения, вторых ипотек, месторасположения жилья, отсутствия кредитной документации, подтверждения доходов заемщиков и с десяток прочих факторов, чтобы установить вероятность превращения ипотечных кредитов, выданных приблизительно в 2005 году, в проблемные. После этого он стал выбирать облигации, обеспеченные наихудшими кредитами. Его удивил тот факт, что Deutsche Bank совершенно не интересовало, против каких облигаций он играл. С точки зрения банка все низкокачественные ипотечные облигации были одинаковыми. Стоимость страховки определялась не независимым анализом, а рейтингом облигации, установленным агентствами Moody’s и Standard & Poor’s[3]. Если кто-то хотел приобрести страховку на предположительно безрисковый транш класса «три А», с него брали 20 базисных пунктов (0,20 %); в случае более рискованных траншей класса А – 50 базисных пунктов (0,50 %); а в случае еще более рискованных траншей класса «три В» – 200 базисных пунктов, т. е. 2 %. (Базисный пункт – это одна сотая процентного пункта.) Больше всего Бэрри интересовали облигации класса «три В», которые могли обесцениться до нуля, если убыток по базисному пулу ипотечных кредитов составлял всего 7 %. Данную операцию он считал малорискованной, которую, хорошенько подумав, можно превратить в беспроигрышный вариант. Даже беглого взгляда на проспекты было достаточно, чтобы заметить существенные различия между облигацией класса «три В» и следующей (доля пула, приходящаяся на кредиты с выплатой только процентов, например). Бэрри вознамерился отобрать наихудшие, беспокоило лишь то, что инвестиционные банки заметят это и пересмотрят свои цены.