В настоящее время он обхаживал Ларису Лобкову, белокурую модель из зайцевской фирмы, которую недавно представил Толченому на вечеринке по поводу освобождения одного из видных членов группировки. Видимо, на этот раз он испытывал абсолютно не свойственное ему чувство юношеской влюбленности и поэтому изрядно волновался по поводу искренности своей новой пассии. Он высоко ценил житейский и мужской опыт шефа и решил поинтересоваться его мнением на этот счет.

–  Василий Яковлевич, как ты думаешь, Лариса действительно влюбилась или я для нее кандидат в дойные коровы?

Толченый с усилием разлепил веки и с ухмылкой взглянул на Тетрадкина.

–  Какая же ты корова, ты бык с яйцами.

– Яковлевич, я серьезно.

– Назначь ей свидание в ресторане или в баре и немного опоздай. Если к твоему приходу она себе ничего не закажет, даже сок – значит ты для нее просто ушастый бумажник с членом вместо молнии.

–  Да надо попробовать, пожалуй ты прав. Слушай, Василий Яковлевич, не провести ли нам зачистку Духнова?

Духнов работал проводником опиумного поезда «Душанбе- Москва». Позавчера его взяли прямо на перроне с товаром. Блокнот опасался неприятных последствий этого ареста.

–  Я не дергаюсь, меня они навряд ли достанут. Я как желудь, ветер не сдует, свинья не съест. Хотя проверь на всякий случай через своего опера, как Дух себя ведет?

–  Хорошо, я проверю. Люди Чалого предлагают оружие, хорошее и дешево. Хотя, вот это меня и смущает. Наверное, засвеченное.

–  Навряд ли, аккуратные они люди, очень аккуратные, они мимо урны не плюнут. Не то, что мы, так и норовим посцать против ветра. Опять драку пьяную из-за девок в кабаке устроили. Из твоей охраны, между прочим. Из-за этих дураков лишний раз к ментам обращаться. Доиграются, сдам этих алкашей к чертовой матери и пусть срок за злостное хулиганство мотают.

–  Они у меня по ушам получат.

– Баобаб, что там у тебя с Хватаевым? – переключился Толченый на Вовчика.

Хватаев был одним из первых лиц в администрации округа, и Баобабу вместе с несколькими помощниками поручалось вести за ним усиленную слежку с целью сбора компромата. В планах Толченого на перспективу Хватаеву отводилась важная роль, и он готовил его вербовку.

– Тянем пустышку. Полная непруха. Сплошной голяк. Тотальный обвал, – запричитал Баобаб.

–  Ладно, не скули.

–  Так без толку все это.

– Вовочка, тебя не учили, что спорить с начальником все равно, что в бассейн без воды нырять. Слежку продолжать. С ментами у него контакты были?

– Да встречался позавчера с начальником РУОПа.

–  Обо мне что-нибудь говорили?

– Да, мол Толченый очень опасен и еще, что вы – холерический лидер всей местной мафии.

– Какой? Какой?

– Ну холерический. Хватаев сказал.

Толченый и Блокнот посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Харизматический, оглобля одноклеточная.

– Яковлевич, а как будем жить с Ханом? – спросил Тетрадкин, – Сегодня мы договорились, а завтра он опять что-нибудь выкинет.

–  Не будем конфликтовать с ними пока. Отстегнули им немного и пусть балдеют, пусть чувствуют себя причастными к дележу прибылей. На каплю меда можно поймать больше мух, чем на бочку уксуса.

– Руки ж чешутся. Наглеют ведь, отморозки паршивые.

– На Востоке говорят, будь терпелив, и мимо тебя пронесут тела всех твоих врагов. Хан сейчас в силе, не сильнее нас, конечно, но сшибаться в открытую, гробить ребят. А им еще пожить хочется, еще не все выпили, не всех баб перелапали. Правда, Володя?

–  Василий Яковлевич, вы только мигните, мы этих шкур всех перекокаем, сдохнем, но эту мразь передавим.

– Ну, спасибо, Вова, за добрые слова, утешил старика. Ты прямо, как герой-комсомолец. Знаешь, как они пели: