– Сколько?

– По 35 процентов от того, что вы хотели, хотя бы в течение года.

Жапов швырнул в зал свой салфетный самолетик, который, описав мертвую петлю, спикировал в салат Шпильмана, обрызгав его темно-синий пиджак сметаной.

–  Ни хрена себе! Извини Эд. Прямо, как в цирке, получилось.

–  Переговоры сорвать хочешь! – мрачно пошутил Толченый.

– Да я не специально, – стал энергично оправдываться Жапов, не уловив иронии в словах Толченого, – Эд, прости еще раз. Немного заляпал тебе фасад. Чтобы поднять тебе настроение, соглашаюсь на твой вариант.

–  Чудненько! А вы Василий Яковлевич? – Шпильман перестал заниматься последствиями жаповской бомбардировки и вопросительно уставился на Толченого.

– Ладно 35 процентов и возьмешь в штат моего зятя помощником коммерческого директора с окладом – тысяча зеленых.

–  Вы бы так и сказали, увеличь сумму на тысячу баксов.

– Нет, парень исполнительный и толковый, кончил в этом году финансовую академию. Он о моих делах ничего не знает. Я для него главный консультант метрополитена по охране и технике безопасности.

–  Боже мой, с какими людьми контачим! А я думаю, что это ты такой бледный Яковлевич, под землей много времени проводишь.

–  Хватит зубоскалить, Джип. Парню нужна практика, работать будет честно. Помоги ему, Эдик.

Шпильман, конечно, не очень верил в непричастность зятя к профессиональной деятельности тестя и подозревал, что ему пытаются подсунуть за его же деньги соглядая, но выбора у него не было и вскоре представители мафии и бизнеса ударили по рукам.

Было влажно и тепло. Последний снег умирал под напором дерзкого весеннего солнца.

Толченый раскинулся на заднем сидении своего мерседеса. Машина двигалась плавно, без рывков и почти бесшумно. Толченый прикрыл глаза и попытался расслабиться. Последнее время он стал сильно уставать. И не только возраст был тому причиной. Пятьдесят пять те самые годы, когда ум еще работает четко, без сбоев, а накопленный опыт позволяет кучу вопросов решать вообще на автопилоте. Выматывали непредсказуемость происходящих событий, необходимость искать нестандартные ходы в условиях жесткого дефицита времени и недостатка серого вещества у большой группы его подопечных. Свободные цены, введенные Гайдаром, стали стартовым выстрелом в большом кроссе к большим деньгам, который начался несколько лет назад, но никто не удосужился определить его правил, и никто не знал, где находится его финишная черта. В 1995 году в специальное хранилище неопознанных трупов г. Москвы поступало по 50 трупов в день. Самое начало приватизации московского жилья. Лихорадка скоротечного обогащения приняла массовый характер. Пока они довольно уверенно держались на плаву, но давалось это все труднее.

Впереди с водителем расположился телохранитель Вовчик Меньшов по кличке Баобаб. Рядом с Толченым сидел Олег Тетрадкин по кличке Блокнот, олицетворяющий интеллектуальную мощь группировки. Ему было далеко до Алена Делона, он прекрасно отдавал себе отчет в этом и заботился о своей внешности ровно настолько, чтобы люди от ужаса не шарахались. Тем не менее, Блокнот был заядлым бабником, и рядом с ним появлялись только очень привлекательные дамы. И в этом не было ничего удивительного. Блокнот понимал, что, как физическое лицо, является записным уродом и достаточно трезво оценивал свои шансы на успех у длинноногих красоток. Поэтому в сердечных делах он полагался не на мощь личного обаяния, а исключительно на внушительные объемы своего кошелька. Он не очаровывал женщину, он ее покупал. Хотя Тетрадкин не любил этого признавать и использовал для объяснения женской благосклонности к своей персоне собственную теория, согласно которой, с красивыми мужчинами скучно, они думают, что делают женщине одолжение, а некрасивые наоборот вовсю стараются, лишь бы только понравиться. Он также был убежден, что, если мужчина хорош собой, то непременно не той сексуальной ориентации.