– Ты же получала все отчёты.

Алессандер выехал с парковки. Медленно опустил руку со спинки кресла Аниты ей на плечо, потом на руку. От его прикосновений по коже пробежали тёплые мурашки. Анита почувствовала, как расслабляются мышцы.

Она была со своим Санди. Она была в безопасности.

Из сумки раздался звук пришедшего на телефон сообщения. Анита взяла одноразовый, через который общалась с Франциском, но ошиблась – новых уведомлений не было. Действительно, наёмник же только выехал на шоссе, с чего бы ему писать? И с чего Анита сразу за этот телефон схватилась? Чего ждала?

А вот на её личный номер пришло длинное сообщение от… Джульетты Луккезе. Девочка признавалась, что хотела бы продолжить общение. Анита удивлённо хмыкнула, но сразу написала ответ. Почему бы и нет? Связь с Луккезе может пригодиться.

– Я хочу узнать больше деталей, чем было в отчёте, – рассеянно ответила она, посылая Джульетте улыбающиеся эмодзи. – Разобраться, что он делал. А если мы когда-нибудь избавимся от сеньора Иммо – кто позаботится о передаче всех дел?

– Ла-а-а-адно…

– Можем заехать к нему на выходных, да?

– Да. Как скажешь.

Мэтт был единственным для Аниты способом проникнуть в комнату Льюиса Стивенсона – не считая, конечно же, взлома. Однако внезапно вешаться ему на шею и напрашиваться в гости не стоило. Важна была естественность, незаметность. Поэтому Анита продолжала ходить на занятия, занималась за своим обычным столиком в библиотеке. Начинался сентябрь. Погода в Коннектикуте не изменилась, а нагрузка от профессоров – очень даже.

В свободное время Анита выясняла, где живут, учатся и с кем общаются жертвы Стивенсона. Как она и подозревала, одним из последних «материалов», скрупулезно занесённых в таблицу, была девушка с её общежития.

С ней Анита решила поработать напрямую. В первые же выходные будто ненароком прошла по ещё зелёной траве на газоне колледжа мимо Сары с подругами – так её звали, Сара, девятнадцать лет. Попросила поговорить наедине. Разыгрывая неловкость, Анита призналась, что видела Льюиса, выходящего из комнаты Сары. И дальше начала бесстыдно врать – что у неё была подруга, которая тоже стала жертвой. Что её подруга бы никогда не смогла рассказать о произошедшем. Намекнула, что отец выдуманной подруги разозлися. Традиции и всё такое, сама понимаешь. Но неужели никто не захочет заявить о настоящем Стивенсоне сейчас, когда ему алтарь строят?

– Ты не понимаешь, – зло проговорила Сара, раскрасневшись. – Тебе никогда не понять. Этот ублюдок… Он знал, кого трогать было опасно – чьи адвокаты получали больше. Ты никогда не боялась, что получишь сообщение с этого чёртового номера…

– Все знали его номер? С которого он шантажировал девочек? Сколько же…

– Он учится здесь уже четыре года, – передёрнула плечами Сара. – Подумай. И не смей больше говорить о том, чего не знаешь.

– Прости. Прости, пожалуйста. Просто моя подруга никогда не скажет об этом вслух. Но она… Она знает других, кто тоже слишком боится. Я совсем не рисковала, у меня есть деньги, адвокаты, да. Но у многих девочек нет даже… поддержки семьи. Поддержки их общества, понимаешь? Я пытаюсь вместо них задать вопросы, захочет ли кто-то… объединиться, может быть.

– Никто не будет делать первый шаг. Не против Дельта Омикрон Пи. Ты же слышала про смерть первокурсника, которую они замяли?

Историю Анита слышала от Лили уже не раз. Сейчас тоже задумалась – насколько богатые люди защищали это братство? Неужели она не сможет нанять адвоката лучше? Не из семьи, нет, не вмешивать в это имя Каваллонне – но, например… какую-нибудь большую акулу с Манхэттена?