– Матвей занят, ему Симон подкинул шабашку. Ты же знаешь – его мои находки не интересуют. И кстати, я все-таки предпочитаю думать, что мы копаемся в душах, а не в мозгах.

Лазарь вернулся в комнату в мятых джинсах и рубашке навыпуск. Непослушные волосы он небрежно приглаживал мокрой пятерней.

– Существование души пока никем не доказано.

– Как и инсонов. – Сенсор аккуратно перешагнул через пыльные диванные подушки, разбросанные по полу, и остановился напротив мольберта. – «Наши проблемы не оттого, что мы чего-то не знаем, а оттого, что знаем наверняка что-то ошибочное». Марк Твен.

Лазарь принялся вправлять рубашку в джинсы.

– Ты никогда не бывал в космосе, но знаешь, что планета круглая. Или что на ней когда-то жили динозавры. Примерно две трети из того, что тебе известно об окружающем мире, ты узнал от других людей. С такой философией, Марк, можешь прямо сейчас отправляться на поиски края земли. Уверен, оттуда тебе откроется замечательный вид на трех слонов, черепаху и… не трогай это!

Поздно – Сенсор уже приподнял за уголок заляпанную простыню. Кустистые брови сошлись у переносицы.

Лазарь отфутболил валявшуюся под ногами подушку и подскочил к мольберту.

На холсте был изображен силуэт человека. Словно вырезанный из черной бумаги, он замер в дверном проеме, осиянном изнутри ярко-белым светом. Одной рукой силуэт тянулся к незримой двери, которую собирался то ли открыть, то ли закрыть.

– Что там про черепаху? – рассеянно переспросил Сенсор, внимательно изучая полотно.

Лазарь забрал у него кончик простыни и снова накрыл картину:

– Собирайся. Нам пора ехать.

Обычно, когда он приезжал к Янике, то звонил ей на сотовый. Иногда она спускалась. Тогда они шли (ковыляли, в его случае) до ближайшей кофейни или просто на лавочку и разговаривали, пока не замерзнут или не кончится кофе. Они могли говорить о чем угодно, но никогда не касались темы, послужившей причиной самих встреч. Такое негласное табу вполне устраивало обоих. В конце концов, Лазарь приходил сюда не как психолог (хотя бы потому, что не имел для этого ни соответствующей квалификации, ни желания), а как вербовщик.

Если Янику не пускал отчим, приходилось возвращаться ни с чем. С другой стороны, именно благодаря Калиму с ней удалось наладить контакт. Тот, кто скажет, что самоубийцы не боятся смерти, просто никогда не бывал в их шкуре. Им страшно умирать точно так же, как и всем остальным. Но еще страшнее возвращаться обратно. Туда, где тебя ждут родные и близкие с одним вопросом на устах: «Зачем?» В отличие от других, этого вопроса Яника совсем не боялась. Лазарь прекрасно понимал, что она спускается к нему, лишь бы не сидеть дома с отчимом, поэтому приезжал всегда под вечер, когда Калим возвращался с работы.

Но сегодня все получилось иначе. У подъезда Лазарь, как обычно, позвонил Янике, и она попросила подняться.

– Подняться? – усмехнулся Сенсор. – Вы уже зашли так далеко?

– Ее не предок сейчас на работе. – Лазарь принялся набирать на замке старую комбинацию кода. Есть вещи, которым лучше не меняться. – В разговоре используй паспортные имена. Она Катя, я Ваня, ты… ну, если назовешься Сенсором, будет даже забавно. Запомни – она пока ничего не знает о наших играх.

– Но скоро узнает, так ведь? – подмигнул Сенс.

Замок щелкнул, дверь открылась.

На пороге до боли знакомой квартиры их встречала симпатичная рыжеволосая девушка, совсем не похожая на свой инсоновый прототип, каким его запомнил Лазарь. Со времени их последней встречи Яника похорошела и набралась сил. По сравнению с инсоновым двойником, иссушенным жаждой, истощенным ранами и опустошенным морально, это были два совершенно разных человека. Какими, по сути, до сих пор и являлись.